2015, май, 12. Средиземное море.
Ник Шепард смотрит на меня знакомым взглядом.
— Куда лететь, сэр?
— Вновь приобретённое судно швейцарцев подверглось нападению со стороны наших старых знакомых в проливе Гибралтар. Плазменный излучатель на нём не успели установить, моряки вступили в бой с использованием пушки и пулемётов. Отбились, но понесли потери. У бандитов уже не только лодки. Был даже вертолёт. Пора решать.
— Что говорит разведка?
— Беспилотный аппарат отследил довольно сложную схему. В окрестностях мыса Леона образовалась группа укромных скалистых бухт. Очень удобное место для засады. На господствующей высоте 848 установлен мощный радар, контролирующий подходы к проливу почти на сотню миль. Он включается каждый час на короткое время. Приближающиеся суда просто обречены быть отслеженными. За последнюю неделю были атакованы два корабля, после захвата они были ограблены и потоплены. Третий, «Швейцарец», отбился, но дорогой ценой. Захваченные экипажи вырезаются, изредка угоняются в плен, груз и припасы перегружаются на маломерные суда. Эти суда следуют в залив Сеута, входят в реку в районе города Мартил и выгружаются в долине у разрушенного Тетуана. В горном распадке построено укреплённое селение, его население – не менее трёх тысяч человек. Земледелием не занимаются, не обнаружены и признаки какого-либо производства. Однако, бедным их существование я бы не назвал. Судя по всему, пиратство приносит неплохой доход. В укромных местах обнаружено восемь судов разного типа, видимо это их трофеи. Настоящий бандитский притон. Командование склоняется к мысли о его полном уничтожении. «Европа» и «Быстрый» сегодня снимаются в поход. Ваша задача – на «Соколе» произвести окончательную разведку в целях предотвращения ненужных жертв. После начала операции – корректировка огня. Вопросы?
Вопросов не было. Последние годы перед катаклизмом пиратство расцвело махровым цветом во многих регионах, через которые пролегали наиболее оживлённые морские трассы. На примитивном уголовном уровне оно существовало всегда, от мелкого воровства в каютах экипажа до захвата пароходов с целью перепродажи груза. Такие случаи были не редкостью, к примеру, в Малаккском проливе. На следующее в пути судно ночью высаживался «десант» со скоростного катера. Бандиты врывались в каюты спящих моряков и, угрожая ножами, попросту обчищали их карманы и рундуки. Капитана принуждали «поделиться» судовой кассой. Обычно на борту не было особо крупных наличных денег, и чаще всего моряки отделывались разбитыми носами и лёгким испугом. Даже были рекомендации не оказывать морским гопникам сопротивления во избежание ненужных осложнений.
Как и на берегу, уголовный бизнес быстро попал под пристальное внимание «высших кругов общества» ведущих держав. Как повелось, вместо того, чтобы использовать данную им власть, государственные средства и вооружённые силы для защиты мирных граждан и наведения порядка, эта публика попросту этот бизнес возглавила. И мир узнал о сомалийских пиратах. Караваны судов следовали со Средиземного моря в Индийский океан через Суэцкий канал и Красное море. Это экономило месяц пути вокруг Африки. И вдруг в пустынной Сомали, где и слово-то «государство» мало кто слышал, появились быстроходные современные катера, солидные корабли-матки для их обеспечения в открытом море, модерновые средства навигации, разведки и наведения. А главное – крупнокалиберные пулемёты, базуки и хорошо подготовленные специалисты по применению всего этого хозяйства. Вот подкопили деньжат бедные сомалийские козопасы в своей пустыне, и организовали целый пиратский флот, начавший терроризировать десятки судов, имевших неосторожность приблизиться к Баб-эль-Мандебскому проливу. Бизнес пошёл так хорошо, что в начале второго десятилетия третьего тысячелетия пиратов уже можно было встретить на всех просторах великого Индийского океана. Уничтожить их корабли и береговые базы могло небольшое военно-морское соединение достаточно развитой страны. Но никто не делал этого. А чтобы не болели головы джентльменов удачи, какое судно выбрать для ограбления с наибольшей выгодой, в международных морских организациях были предприняты поистине грандиозные шаги. Ведь заправляли там те же, кто занялся серьёзным пиратским делом. Каждое морское судно было оборудовано специальной спутниковой системой опознавания. Нажав кнопку прибора, можно было узнать название, тоннаж, принадлежность, пункт назначения и другие нужные пиратам сведения о корабле. Береговые диспетчерские службы в важнейших пунктах всех морских трасс подробно интересовались грузом, запасом топлива и даже количеством людей на борту. Чтобы, значит, жители пустыни знали, сколько заложников они возьмут в плен и на какой выкуп можно рассчитывать. Оказывать сопротивление или, не дай Бог, вооружать экипажи строжайше запрещалось.
На российских дорогах автолюбители издавна ненавидели дорожно-патрульную службу. Призванные следить за состоянием движения, дорог и безопасности на них – эти «государственные служащие» занимались самым настоящим вымогательством, устраивая засады на сложных перекрёстках или у знаков ограничения. Нарушителя останавливали и начинали оформлять протокол на взыскание штрафа. Обычно от них легко можно было откупиться, вручив половину положенной суммы в качестве взятки. Размер её сильно зависел от того, на чём вы едете. Водитель старенького «Жигуля» мог вообще отделаться лёгким матерным «пошёл…». Но уж водителю трейлера с контрабандным спиртом или контрафактными компьютерами отправитель груза заранее выдавал «командировочные», соответствующие немалому проценту вероятной прибыли. «Государственные деятели» регулярно повышали тариф…, пардон, размеры официальных штрафов. Ведь сержанту с полосатым жезлом доставалась лишь малая толика поборов, основные суммы шли «наверх», и исчислялись они цифрами гигантскими. А тут по морям плавают миллионы судов! И появились свои полицейские. Конечно же, в первых рядах – американские, затем НАТОвские боевые корабли и вертолёты. Этот флот мог бы очистить от негодяев весь мировой океан, но он занялся своим рэкетом. Хочешь пройти этим маршрутом без проблем – плати за конвой. Десятки и сотни тысяч долларов, это вам не российское бездорожье. Жадный? Заплатишь, как водится, дважды. И намытарятся твои моряки – мама не горюй. Шикарный бизнес. Сидит себе благовидный джентльмен где-нибудь в Сити и барабанит пальцами по клавиатуре компьютера. Ага, вот и приз!
— Алло, Алибаба! Завтра в семнадцать по твоему времени подходит такое-то судно. Курс, скорость, тоннаж, экипаж… Что? Нет проблем, дорогой, конвой будет в двухстах милях, разве я тебя хоть раз подводил?
Так куётся удача, джентльмены! И уже завтра в восемнадцать часов по местному времени два десятка моряков, избитых и растерянных, станут не людьми, а товаром. Предметом торга. И захочет ли их выкупать на свободу прощелыга-судовладелец, застраховавший свою купленную на свалке металлолома калошу по высшей ставке и нагрузивший её застрахованным же грузом? Тот ещё вопрос. А правительство родины, которое осаждают семьи моряков в надежде спасти кормильца, станет воротить нос: ваш моряк работает под флагом великой морской державы Монголии, туда и обращайтесь.
Когда-то жулики мечтали совершить преступление века. Такое, чтобы сорвать наибольший куш и не попасть за решётку. В наше время эти преступления совершались каждый божий день на глазах у миллионов людей. И не то, что о решётке – об испорченном настроении преступники не желали слышать. Удалите из моего кабинета эту истеричную морячку! У меня от визга мигрень, она меня отвлекает от работы, на мониторе компьютера два десятка пароходов, я не могу выбрать!
Миром стали править уголовники. И мы сами в этом были виноваты. В какой-то момент мы забыли простое правило живой природы: стаей, прайдом, племенем, обществом – должен руководить достойнейший, заботящийся о благосостоянии всего общества, а значит – каждого его члена. Как только он нарушит это правило – он уже не вождь, а во многих живых системах даже не жилец. Пришла пора исправлять ошибки.
На задание я собирался с настроением. Давно хотелось поквитаться за товарищей. Да ведь это же простые исполнители, спросит кто-то. Отвечу. При абордаже одного судна неосторожный налётчик вывалился с атакующей лодки за борт и попал под гребной винт. Его фарш пришёлся по вкусу акулам. Когда пленённый экипаж оказался в прибрежном посёлке, семья покойного бандита категорически потребовала выдать им пять моряков. Для кровавой мести за погибшего «при исполнении служебных обязанностей». В другой раз экипажу удалось отбиться и даже захватить в плен нескольких бандитов. Естественно, уркам слегка досталось на орехи от сердитых мариманов. Так «общественное мнение» в лице купленных пиратскими главарями газетчиков и прокурора отпустило «пострадавших от произвола» пиратов с извинениями и предоставлением европейского гражданства. И устроило судебный процесс морякам, «нарушившим права человека». Ещё вопросы имеются?
Корабли уже на подходе. Мы с Хуаном скользим над ночными горами. Четыре часа назад мы установили мину. Петя продолжает совершенствовать нашу электронику. Небольшое устройство включится по сигналу пиратского радара, и в радиусе десяти миль сгорят все электронные приборы. Электромагнитный импульс, как при взрыве небольшой атомной бомбы. Поэтому мы убрались подальше, опасаясь за аппаратуру «Сокола». Разведка подтвердила наличие двух сторожевых кораблей и трёх рыболовецких баркасов среди прибрежных скал. Два десятка моторных лодок. На вершине стоит мёртвый вертолёт бандитов, возле него мечутся люди. Пытаются понять, почему ничто не включается. Даже не подозревают, что они уже не лётчики-налётчики, а лица без определённого места жительства. Ибо Хуан уже дал картинку на корабли, и внизу вспыхивают белые плазменные взрывы. Пушечным огнём разгоняем публику на вершине. Здесь будет наблюдательный пункт Союза. Все флаги – в гости к нам! Вздумаешь хулиганить в окрестностях – на виселицу. Жаль, раньше руки не доходили.
— «Европа», я Чиф. Флот противника уничтожен.
— Принято. Следуйте по плану.
Следуем в город. Беспилотник показал, что сброд в нём проживает редкостный. Кто там писал книги о благородных пиратах Карибского моря? Обычная гнилая шелупонь во главе с жестоким подонком. Паразит по определению грязная тварь. Паразиты, переживающие удачные денёчки своего тараканьего гнезда – трижды отвратительны. Пир во время чумы. Добавить нечего. Наша задача очень проста. Не допустить попаданий в несколько зданий этого клоповника. Там что-то сродни невольничьему рынку. Несколько десятков мужчин и женщин согнаны из захваченных кораблей в преддверии завтрашних торгов. Мы занимаем позицию над центром городка, Хуан в очередной раз уточняет боевой планшет.
— «Европа», я Чиф. Картинка готова.
— Принято. Залп через минуту. Будьте осторожны.
На дома падает огненный ливень. Плазменные установки совершенствуются с каждым днём. Они могут ударить смертоносным шаром размером в монгольфьер, способным сжечь соседнюю гору. А сегодня та же батарея отправляет по тридцать мелких зарядов, каждый из которых знает, жителям какой глиняной халупы крупно не повезло. Окружающие рынок дома оставляем нетронутыми, чтобы не навредить запертым в центре людям. Постояльцы уцелевших зданий в панике покидают город, не позаботившись о вопящих от страха невольниках. Стадо, бегущее от возмездия, вскоре накрывает наш пламенный привет.
— Хуан, я недавно нашёл-таки мой любимый фильм. Хочу, чтобы ты посмотрел.
— О чём он?
— О наших старших коллегах, пилотах Великой Отечественной Войны. Называется «В бой идут одни старики». Старое, наивное кино. Но до боли душевное и чистое. Какие были люди! Сара плакала, когда смотрела.
— Значит, и мне следует увидеть. У вашей девочки чуткая душа.
— Там есть такая фраза: Развалинами Берлина удовлетворён! Так вот, следом за Маэстро, главным героем этой картины, я хочу заявить: Развалинами этого гадюшника удовлетворён. Идём спасать людей, пока они не сошли с ума.
Их оказалось больше сотни. В основном – моряки и пассажиры захваченных судов. Отобраны самые молодые, крепкие и здоровые люди. Опять проклятый Дарвин. До побережья – два часа пешим ходом. Я не намерен примазываться к славе библейского Моисея. Кратко объяснив ситуацию, указываю им направление к морю. К их приходу наши корабли будут на месте. А мы с Хуаном отбываем, ибо операция в разгаре. Беспилотник обнаружил корабли, пригодные к использованию. Каждый из них обслуживают выжившие члены экипажей под охраной нескольких пиратов. Комбинация проста. «Европа» и «Быстрый» врываются на место стоянки и выдвигают ультиматум. Мы с воздуха незаметно контролируем ситуацию. Начали!
Я был вынужден использовать оружие только один раз. Четверо вооружённых бандитов развели костёр на крышке трюма сухогруза и что-то стряпали. Когда появились наши корабли, они бросились к надстройке с явным намерением прикрыться заложниками. Жуткий лай моей пушки снёс их кровавые куски за борт. Тренировки в эскадрилье «Стрела» не прошли даром, судно повреждений не получило. К утру наш флот пополнился пятью грузовыми судами и двумя рыболовными траулерами. Одно судно было слишком повреждено. Мы отбуксировали его на отмель, пойдёт на запчасти. Освобождённые моряки вернулись на родные корабли или присоединились к их экипажам. Три десятка человек, не связанных с морем, разместили на «Европе». Восемь больных и раненых попали в лазарет эсминца. Ни один не пожелал остаться или уехать в родные края: прошло много времени со дня всемирной беды, люди хорошо знали обстановку. Шанс попасть на Ковчег сегодня расценивался среди скитальцев наравне с возможностью попасть в рай. Целый караван потянулся через Гибралтарский пролив. Наши корабли выдали необходимые запасы топлива и масел до последней капли, поражая вновь поступивших инженеров. Их коллеги на лидере и эсминце только посмеивались. Мы растём, и нам нужен большой флот. Работой мы с Джейн обеспечены на месяцы. Пополнение флота выглядело очень печально. Но и здесь произошёл отбор. Третий год без нормального ухода и ремонта оставаться на плаву могли только добротные, надёжные корабли. У нас есть всё, чтобы они стали ещё лучше, чем в тот день, когда впервые покинули причал.
Скала Гибралтар интереса не представляла. Ей достались не менее трёх ядерных ударов. Мы с Хуаном получили приказ обследовать Атласские горы «по диагонали». Беспилотный разведчик по завершении операции пошёл в прочёсывание прилегающих территорий согласно долгосрочной программе, а нам следовало змейкой пронестись над заданным районом в поисках возможных поселений. Ставшее привычным, но по-прежнему угнетающее зрелище разрушенных городов, безжизненная пустыня на юге. В трёх сотнях километров от Сеуты подобрали сына с отцом. Им удалось выжить благодаря баранам. Пора ставить в Ковчеге памятники этим животным и рыбе. Я нашёл в компьютере разговорник, специально подготовленный на такие случаи. Лишь после небольшой речи на арабском языке, прозвучавшей из динамиков, люди поняли, что пришло избавление от одиночества и беспросветной нищеты. Быстро собрались, подогнали к «Соколу» десяток животных. Честно, я бы и рад. Но не в МОЙ САМОЛЁТ! Хуан закусил губу, чтобы не обидеть смехом наших найдёнышей. Он знал историю с Козлевичем. Боцман Григорий Иванович в тот день простил бы мне все обиды. Переговоры с аборигенами затянулись, и я использовал космический канал, связался с господином Вороной для решения деликатной проблемы. Разговор был долгим. Тяжело вздыхая, хозяева увели своё стадо за бугорок и вскоре вернулись с тушками. Сегодня в Ковчеге будет шашлык. Боюсь только, что нас с Хуаном не пригласят на этот праздник живота. Я приземлил «Сокол» прямо у ворот фермы Саида:
— Принимай пополнение, друг!
Марфа с мужем быстро нашли с гостями общий язык. Приступили к выгрузке. Нас не отпустили, пока вся компания, включая месье Жака, не выпила этого крепчайшего напитка, по сладости не отличающегося от первого поцелуя – кофе по-турецки. Мы уже натягивали шлемофоны, когда подошёл Абдулла, приехавший с нами. В руках он держал увесистый свёрток. Я стал отнекиваться, но Саид сказал:
— Фэд, нельзя отказываться. Ты этим очень обидишь уважаемого человека.
Расставались, как лучшие друзья.
— Хуан, бери Юлю с сынишкой и приходите в гости. Будем мы сегодня всё-таки с шашлыком.
— Может, и соседей пригласить? Мяса на всех хватит.
— Ну, конечно же! – мы переглянулись и рассмеялись. У меня есть ещё один друг, с которым всё понятно без лишних слов.
У него в соседнем домике живут холостяки – Ирвин и Ахмед с Даудом. Кроме радости встречи, сделаем дочке подарок для сердечка. Мы пили испанское вино, ели восхитительное мясо и пели под гитару русские песни. На Ковчеге официальными языками были признаны английский и испанский – ими владели большинство из нашего многонационального братства. Дети изучали их в школе в обязательном порядке. Где бы мы ни бывали, всегда искали и привозили учебники на всех языках мира, чтобы родители могли сохранить для детей родную речь. По прибытии киевлян, появился клуб русского слова. На общественных началах открылись кружки для деток, изучающих родные языки. Джейн, Мари и Люси свободно общались с нами на русском. Макс признавался в любви к жене по-французски. Ник Шепард не упускал случая попрактиковаться на языке главнокомандующего. Общаясь в сложившихся коллективах, многие в достаточной мере овладели ещё двумя-тремя наречиями. Сара давно болтала по-русски почти без акцента. А пилоты и курсанты, выражая своё уважение к Фанатикам, довольно сносно говорили на языке Пушкина, разбавляя его боевыми цитатами отца Фёдора и крепкими словечками Виктора Ивановича. Речевой винегрет был многообразным и ярким. На общем собрании кто-то заикнулся о создании языка Ковчега, но был раскритикован. Глупости! В каждом языке есть своя прелесть и выразительность. Классик недаром сказал о связи количества известных человеку языков и его культурном уровне. Идиотские потуги некоторых бывших самостийников ограничивать в государствах использование языков соседних братских народов, которыми владело почти всё население – это преступление против культуры родного народа. Но в этот вечер мы не хотели думать о таких вещах. Мы радовались новой победе, наслаждались дружбой и любовью, готовились встретить завтрашний день таким, каким пошлёт его судьба. Мы не боялись судьбы. Мы сами её создавали.
Молодёжь расходилась по домам. Сара пошла их проводить. Что-то она долго. Мы уже собирались укладываться, когда она появилась. Глаза сияют. Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Ева лишь переглянулась с ней, и они бросились друг другу в объятия.
— Ну-ка, делитесь со мной.
— Фёдор, не заставляй девушку краснеть.
— В любви нет ничего позорного, чтобы краснеть. Это святое чувство. У нас уже большая девочка. Кто же этот счастливчик? Говори, дочка, ты же знаешь, ведомому нужно доверять.
— Папа, Ирвин мне признался… Сказал, что уже давно, ещё в школе. Только ждал, когда я подрасту. Дурачок. А я мучилась, боялась, что он может жениться…
Девушка уткнулась в моё плечо.
— Я очень рад за вас, солнышко. Хотелось бы, чтобы ваше счастье было вечным. Подарите нам внуков. Ева, у нас, русских, будут внуки — норвежцы.
— От этого они не станут нам чужими.
— Папа, рановато об этом. А вдруг он передумает?
— Я знаю этого парня лучше, чем ты. Я видел его в боях, он был первым моим штурманом. Такой не передумает. Хотел бы – уже давно женился бы. За ним знаешь, какие девушки увивались?
— Я им поувиваюсь!
— Не волнуйся. Мы теперь в одной эскадрилье, будет у тебя на глазах. Только не теряй голову. В небе он только ведомый второй пары. Пожалуйста, помни об этом. Учись у леди Джейн. Она не смешивает личные и служебные отношения.
— Папа, как ты мог подумать?
— Я не хотел тебя обидеть, дочурка. Но предупредить – моя обязанность. Давайте ложиться, уже поздно. И не вздыхать в темноте, а спать, завтра сложные полёты. Всё будет хорошо, милая. Мы с мамой действительно счастливы. И немного расстроены.
— Чем?
— Уйдёшь от нас, позабудешь стариков.
— Ну, уж нет. Я вас никогда не брошу. И никакие вы не старики, вам ещё Диму растить. А тебе прикрывать командира.
— Вот за это будь спокойна. Дай тебя поцелую, не одному Ирвину такое счастье!
— Федя, не смущай девочку.
— Я по-отцовски, не ревнуй.
Ник Шепард смотрит на меня знакомым взглядом.
— Куда лететь, сэр?
— Вновь приобретённое судно швейцарцев подверглось нападению со стороны наших старых знакомых в проливе Гибралтар. Плазменный излучатель на нём не успели установить, моряки вступили в бой с использованием пушки и пулемётов. Отбились, но понесли потери. У бандитов уже не только лодки. Был даже вертолёт. Пора решать.
— Что говорит разведка?
— Беспилотный аппарат отследил довольно сложную схему. В окрестностях мыса Леона образовалась группа укромных скалистых бухт. Очень удобное место для засады. На господствующей высоте 848 установлен мощный радар, контролирующий подходы к проливу почти на сотню миль. Он включается каждый час на короткое время. Приближающиеся суда просто обречены быть отслеженными. За последнюю неделю были атакованы два корабля, после захвата они были ограблены и потоплены. Третий, «Швейцарец», отбился, но дорогой ценой. Захваченные экипажи вырезаются, изредка угоняются в плен, груз и припасы перегружаются на маломерные суда. Эти суда следуют в залив Сеута, входят в реку в районе города Мартил и выгружаются в долине у разрушенного Тетуана. В горном распадке построено укреплённое селение, его население – не менее трёх тысяч человек. Земледелием не занимаются, не обнаружены и признаки какого-либо производства. Однако, бедным их существование я бы не назвал. Судя по всему, пиратство приносит неплохой доход. В укромных местах обнаружено восемь судов разного типа, видимо это их трофеи. Настоящий бандитский притон. Командование склоняется к мысли о его полном уничтожении. «Европа» и «Быстрый» сегодня снимаются в поход. Ваша задача – на «Соколе» произвести окончательную разведку в целях предотвращения ненужных жертв. После начала операции – корректировка огня. Вопросы?
Вопросов не было. Последние годы перед катаклизмом пиратство расцвело махровым цветом во многих регионах, через которые пролегали наиболее оживлённые морские трассы. На примитивном уголовном уровне оно существовало всегда, от мелкого воровства в каютах экипажа до захвата пароходов с целью перепродажи груза. Такие случаи были не редкостью, к примеру, в Малаккском проливе. На следующее в пути судно ночью высаживался «десант» со скоростного катера. Бандиты врывались в каюты спящих моряков и, угрожая ножами, попросту обчищали их карманы и рундуки. Капитана принуждали «поделиться» судовой кассой. Обычно на борту не было особо крупных наличных денег, и чаще всего моряки отделывались разбитыми носами и лёгким испугом. Даже были рекомендации не оказывать морским гопникам сопротивления во избежание ненужных осложнений.
Как и на берегу, уголовный бизнес быстро попал под пристальное внимание «высших кругов общества» ведущих держав. Как повелось, вместо того, чтобы использовать данную им власть, государственные средства и вооружённые силы для защиты мирных граждан и наведения порядка, эта публика попросту этот бизнес возглавила. И мир узнал о сомалийских пиратах. Караваны судов следовали со Средиземного моря в Индийский океан через Суэцкий канал и Красное море. Это экономило месяц пути вокруг Африки. И вдруг в пустынной Сомали, где и слово-то «государство» мало кто слышал, появились быстроходные современные катера, солидные корабли-матки для их обеспечения в открытом море, модерновые средства навигации, разведки и наведения. А главное – крупнокалиберные пулемёты, базуки и хорошо подготовленные специалисты по применению всего этого хозяйства. Вот подкопили деньжат бедные сомалийские козопасы в своей пустыне, и организовали целый пиратский флот, начавший терроризировать десятки судов, имевших неосторожность приблизиться к Баб-эль-Мандебскому проливу. Бизнес пошёл так хорошо, что в начале второго десятилетия третьего тысячелетия пиратов уже можно было встретить на всех просторах великого Индийского океана. Уничтожить их корабли и береговые базы могло небольшое военно-морское соединение достаточно развитой страны. Но никто не делал этого. А чтобы не болели головы джентльменов удачи, какое судно выбрать для ограбления с наибольшей выгодой, в международных морских организациях были предприняты поистине грандиозные шаги. Ведь заправляли там те же, кто занялся серьёзным пиратским делом. Каждое морское судно было оборудовано специальной спутниковой системой опознавания. Нажав кнопку прибора, можно было узнать название, тоннаж, принадлежность, пункт назначения и другие нужные пиратам сведения о корабле. Береговые диспетчерские службы в важнейших пунктах всех морских трасс подробно интересовались грузом, запасом топлива и даже количеством людей на борту. Чтобы, значит, жители пустыни знали, сколько заложников они возьмут в плен и на какой выкуп можно рассчитывать. Оказывать сопротивление или, не дай Бог, вооружать экипажи строжайше запрещалось.
На российских дорогах автолюбители издавна ненавидели дорожно-патрульную службу. Призванные следить за состоянием движения, дорог и безопасности на них – эти «государственные служащие» занимались самым настоящим вымогательством, устраивая засады на сложных перекрёстках или у знаков ограничения. Нарушителя останавливали и начинали оформлять протокол на взыскание штрафа. Обычно от них легко можно было откупиться, вручив половину положенной суммы в качестве взятки. Размер её сильно зависел от того, на чём вы едете. Водитель старенького «Жигуля» мог вообще отделаться лёгким матерным «пошёл…». Но уж водителю трейлера с контрабандным спиртом или контрафактными компьютерами отправитель груза заранее выдавал «командировочные», соответствующие немалому проценту вероятной прибыли. «Государственные деятели» регулярно повышали тариф…, пардон, размеры официальных штрафов. Ведь сержанту с полосатым жезлом доставалась лишь малая толика поборов, основные суммы шли «наверх», и исчислялись они цифрами гигантскими. А тут по морям плавают миллионы судов! И появились свои полицейские. Конечно же, в первых рядах – американские, затем НАТОвские боевые корабли и вертолёты. Этот флот мог бы очистить от негодяев весь мировой океан, но он занялся своим рэкетом. Хочешь пройти этим маршрутом без проблем – плати за конвой. Десятки и сотни тысяч долларов, это вам не российское бездорожье. Жадный? Заплатишь, как водится, дважды. И намытарятся твои моряки – мама не горюй. Шикарный бизнес. Сидит себе благовидный джентльмен где-нибудь в Сити и барабанит пальцами по клавиатуре компьютера. Ага, вот и приз!
— Алло, Алибаба! Завтра в семнадцать по твоему времени подходит такое-то судно. Курс, скорость, тоннаж, экипаж… Что? Нет проблем, дорогой, конвой будет в двухстах милях, разве я тебя хоть раз подводил?
Так куётся удача, джентльмены! И уже завтра в восемнадцать часов по местному времени два десятка моряков, избитых и растерянных, станут не людьми, а товаром. Предметом торга. И захочет ли их выкупать на свободу прощелыга-судовладелец, застраховавший свою купленную на свалке металлолома калошу по высшей ставке и нагрузивший её застрахованным же грузом? Тот ещё вопрос. А правительство родины, которое осаждают семьи моряков в надежде спасти кормильца, станет воротить нос: ваш моряк работает под флагом великой морской державы Монголии, туда и обращайтесь.
Когда-то жулики мечтали совершить преступление века. Такое, чтобы сорвать наибольший куш и не попасть за решётку. В наше время эти преступления совершались каждый божий день на глазах у миллионов людей. И не то, что о решётке – об испорченном настроении преступники не желали слышать. Удалите из моего кабинета эту истеричную морячку! У меня от визга мигрень, она меня отвлекает от работы, на мониторе компьютера два десятка пароходов, я не могу выбрать!
Миром стали править уголовники. И мы сами в этом были виноваты. В какой-то момент мы забыли простое правило живой природы: стаей, прайдом, племенем, обществом – должен руководить достойнейший, заботящийся о благосостоянии всего общества, а значит – каждого его члена. Как только он нарушит это правило – он уже не вождь, а во многих живых системах даже не жилец. Пришла пора исправлять ошибки.
На задание я собирался с настроением. Давно хотелось поквитаться за товарищей. Да ведь это же простые исполнители, спросит кто-то. Отвечу. При абордаже одного судна неосторожный налётчик вывалился с атакующей лодки за борт и попал под гребной винт. Его фарш пришёлся по вкусу акулам. Когда пленённый экипаж оказался в прибрежном посёлке, семья покойного бандита категорически потребовала выдать им пять моряков. Для кровавой мести за погибшего «при исполнении служебных обязанностей». В другой раз экипажу удалось отбиться и даже захватить в плен нескольких бандитов. Естественно, уркам слегка досталось на орехи от сердитых мариманов. Так «общественное мнение» в лице купленных пиратскими главарями газетчиков и прокурора отпустило «пострадавших от произвола» пиратов с извинениями и предоставлением европейского гражданства. И устроило судебный процесс морякам, «нарушившим права человека». Ещё вопросы имеются?
Корабли уже на подходе. Мы с Хуаном скользим над ночными горами. Четыре часа назад мы установили мину. Петя продолжает совершенствовать нашу электронику. Небольшое устройство включится по сигналу пиратского радара, и в радиусе десяти миль сгорят все электронные приборы. Электромагнитный импульс, как при взрыве небольшой атомной бомбы. Поэтому мы убрались подальше, опасаясь за аппаратуру «Сокола». Разведка подтвердила наличие двух сторожевых кораблей и трёх рыболовецких баркасов среди прибрежных скал. Два десятка моторных лодок. На вершине стоит мёртвый вертолёт бандитов, возле него мечутся люди. Пытаются понять, почему ничто не включается. Даже не подозревают, что они уже не лётчики-налётчики, а лица без определённого места жительства. Ибо Хуан уже дал картинку на корабли, и внизу вспыхивают белые плазменные взрывы. Пушечным огнём разгоняем публику на вершине. Здесь будет наблюдательный пункт Союза. Все флаги – в гости к нам! Вздумаешь хулиганить в окрестностях – на виселицу. Жаль, раньше руки не доходили.
— «Европа», я Чиф. Флот противника уничтожен.
— Принято. Следуйте по плану.
Следуем в город. Беспилотник показал, что сброд в нём проживает редкостный. Кто там писал книги о благородных пиратах Карибского моря? Обычная гнилая шелупонь во главе с жестоким подонком. Паразит по определению грязная тварь. Паразиты, переживающие удачные денёчки своего тараканьего гнезда – трижды отвратительны. Пир во время чумы. Добавить нечего. Наша задача очень проста. Не допустить попаданий в несколько зданий этого клоповника. Там что-то сродни невольничьему рынку. Несколько десятков мужчин и женщин согнаны из захваченных кораблей в преддверии завтрашних торгов. Мы занимаем позицию над центром городка, Хуан в очередной раз уточняет боевой планшет.
— «Европа», я Чиф. Картинка готова.
— Принято. Залп через минуту. Будьте осторожны.
На дома падает огненный ливень. Плазменные установки совершенствуются с каждым днём. Они могут ударить смертоносным шаром размером в монгольфьер, способным сжечь соседнюю гору. А сегодня та же батарея отправляет по тридцать мелких зарядов, каждый из которых знает, жителям какой глиняной халупы крупно не повезло. Окружающие рынок дома оставляем нетронутыми, чтобы не навредить запертым в центре людям. Постояльцы уцелевших зданий в панике покидают город, не позаботившись о вопящих от страха невольниках. Стадо, бегущее от возмездия, вскоре накрывает наш пламенный привет.
— Хуан, я недавно нашёл-таки мой любимый фильм. Хочу, чтобы ты посмотрел.
— О чём он?
— О наших старших коллегах, пилотах Великой Отечественной Войны. Называется «В бой идут одни старики». Старое, наивное кино. Но до боли душевное и чистое. Какие были люди! Сара плакала, когда смотрела.
— Значит, и мне следует увидеть. У вашей девочки чуткая душа.
— Там есть такая фраза: Развалинами Берлина удовлетворён! Так вот, следом за Маэстро, главным героем этой картины, я хочу заявить: Развалинами этого гадюшника удовлетворён. Идём спасать людей, пока они не сошли с ума.
Их оказалось больше сотни. В основном – моряки и пассажиры захваченных судов. Отобраны самые молодые, крепкие и здоровые люди. Опять проклятый Дарвин. До побережья – два часа пешим ходом. Я не намерен примазываться к славе библейского Моисея. Кратко объяснив ситуацию, указываю им направление к морю. К их приходу наши корабли будут на месте. А мы с Хуаном отбываем, ибо операция в разгаре. Беспилотник обнаружил корабли, пригодные к использованию. Каждый из них обслуживают выжившие члены экипажей под охраной нескольких пиратов. Комбинация проста. «Европа» и «Быстрый» врываются на место стоянки и выдвигают ультиматум. Мы с воздуха незаметно контролируем ситуацию. Начали!
Я был вынужден использовать оружие только один раз. Четверо вооружённых бандитов развели костёр на крышке трюма сухогруза и что-то стряпали. Когда появились наши корабли, они бросились к надстройке с явным намерением прикрыться заложниками. Жуткий лай моей пушки снёс их кровавые куски за борт. Тренировки в эскадрилье «Стрела» не прошли даром, судно повреждений не получило. К утру наш флот пополнился пятью грузовыми судами и двумя рыболовными траулерами. Одно судно было слишком повреждено. Мы отбуксировали его на отмель, пойдёт на запчасти. Освобождённые моряки вернулись на родные корабли или присоединились к их экипажам. Три десятка человек, не связанных с морем, разместили на «Европе». Восемь больных и раненых попали в лазарет эсминца. Ни один не пожелал остаться или уехать в родные края: прошло много времени со дня всемирной беды, люди хорошо знали обстановку. Шанс попасть на Ковчег сегодня расценивался среди скитальцев наравне с возможностью попасть в рай. Целый караван потянулся через Гибралтарский пролив. Наши корабли выдали необходимые запасы топлива и масел до последней капли, поражая вновь поступивших инженеров. Их коллеги на лидере и эсминце только посмеивались. Мы растём, и нам нужен большой флот. Работой мы с Джейн обеспечены на месяцы. Пополнение флота выглядело очень печально. Но и здесь произошёл отбор. Третий год без нормального ухода и ремонта оставаться на плаву могли только добротные, надёжные корабли. У нас есть всё, чтобы они стали ещё лучше, чем в тот день, когда впервые покинули причал.
Скала Гибралтар интереса не представляла. Ей достались не менее трёх ядерных ударов. Мы с Хуаном получили приказ обследовать Атласские горы «по диагонали». Беспилотный разведчик по завершении операции пошёл в прочёсывание прилегающих территорий согласно долгосрочной программе, а нам следовало змейкой пронестись над заданным районом в поисках возможных поселений. Ставшее привычным, но по-прежнему угнетающее зрелище разрушенных городов, безжизненная пустыня на юге. В трёх сотнях километров от Сеуты подобрали сына с отцом. Им удалось выжить благодаря баранам. Пора ставить в Ковчеге памятники этим животным и рыбе. Я нашёл в компьютере разговорник, специально подготовленный на такие случаи. Лишь после небольшой речи на арабском языке, прозвучавшей из динамиков, люди поняли, что пришло избавление от одиночества и беспросветной нищеты. Быстро собрались, подогнали к «Соколу» десяток животных. Честно, я бы и рад. Но не в МОЙ САМОЛЁТ! Хуан закусил губу, чтобы не обидеть смехом наших найдёнышей. Он знал историю с Козлевичем. Боцман Григорий Иванович в тот день простил бы мне все обиды. Переговоры с аборигенами затянулись, и я использовал космический канал, связался с господином Вороной для решения деликатной проблемы. Разговор был долгим. Тяжело вздыхая, хозяева увели своё стадо за бугорок и вскоре вернулись с тушками. Сегодня в Ковчеге будет шашлык. Боюсь только, что нас с Хуаном не пригласят на этот праздник живота. Я приземлил «Сокол» прямо у ворот фермы Саида:
— Принимай пополнение, друг!
Марфа с мужем быстро нашли с гостями общий язык. Приступили к выгрузке. Нас не отпустили, пока вся компания, включая месье Жака, не выпила этого крепчайшего напитка, по сладости не отличающегося от первого поцелуя – кофе по-турецки. Мы уже натягивали шлемофоны, когда подошёл Абдулла, приехавший с нами. В руках он держал увесистый свёрток. Я стал отнекиваться, но Саид сказал:
— Фэд, нельзя отказываться. Ты этим очень обидишь уважаемого человека.
Расставались, как лучшие друзья.
— Хуан, бери Юлю с сынишкой и приходите в гости. Будем мы сегодня всё-таки с шашлыком.
— Может, и соседей пригласить? Мяса на всех хватит.
— Ну, конечно же! – мы переглянулись и рассмеялись. У меня есть ещё один друг, с которым всё понятно без лишних слов.
У него в соседнем домике живут холостяки – Ирвин и Ахмед с Даудом. Кроме радости встречи, сделаем дочке подарок для сердечка. Мы пили испанское вино, ели восхитительное мясо и пели под гитару русские песни. На Ковчеге официальными языками были признаны английский и испанский – ими владели большинство из нашего многонационального братства. Дети изучали их в школе в обязательном порядке. Где бы мы ни бывали, всегда искали и привозили учебники на всех языках мира, чтобы родители могли сохранить для детей родную речь. По прибытии киевлян, появился клуб русского слова. На общественных началах открылись кружки для деток, изучающих родные языки. Джейн, Мари и Люси свободно общались с нами на русском. Макс признавался в любви к жене по-французски. Ник Шепард не упускал случая попрактиковаться на языке главнокомандующего. Общаясь в сложившихся коллективах, многие в достаточной мере овладели ещё двумя-тремя наречиями. Сара давно болтала по-русски почти без акцента. А пилоты и курсанты, выражая своё уважение к Фанатикам, довольно сносно говорили на языке Пушкина, разбавляя его боевыми цитатами отца Фёдора и крепкими словечками Виктора Ивановича. Речевой винегрет был многообразным и ярким. На общем собрании кто-то заикнулся о создании языка Ковчега, но был раскритикован. Глупости! В каждом языке есть своя прелесть и выразительность. Классик недаром сказал о связи количества известных человеку языков и его культурном уровне. Идиотские потуги некоторых бывших самостийников ограничивать в государствах использование языков соседних братских народов, которыми владело почти всё население – это преступление против культуры родного народа. Но в этот вечер мы не хотели думать о таких вещах. Мы радовались новой победе, наслаждались дружбой и любовью, готовились встретить завтрашний день таким, каким пошлёт его судьба. Мы не боялись судьбы. Мы сами её создавали.
Молодёжь расходилась по домам. Сара пошла их проводить. Что-то она долго. Мы уже собирались укладываться, когда она появилась. Глаза сияют. Я отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Ева лишь переглянулась с ней, и они бросились друг другу в объятия.
— Ну-ка, делитесь со мной.
— Фёдор, не заставляй девушку краснеть.
— В любви нет ничего позорного, чтобы краснеть. Это святое чувство. У нас уже большая девочка. Кто же этот счастливчик? Говори, дочка, ты же знаешь, ведомому нужно доверять.
— Папа, Ирвин мне признался… Сказал, что уже давно, ещё в школе. Только ждал, когда я подрасту. Дурачок. А я мучилась, боялась, что он может жениться…
Девушка уткнулась в моё плечо.
— Я очень рад за вас, солнышко. Хотелось бы, чтобы ваше счастье было вечным. Подарите нам внуков. Ева, у нас, русских, будут внуки — норвежцы.
— От этого они не станут нам чужими.
— Папа, рановато об этом. А вдруг он передумает?
— Я знаю этого парня лучше, чем ты. Я видел его в боях, он был первым моим штурманом. Такой не передумает. Хотел бы – уже давно женился бы. За ним знаешь, какие девушки увивались?
— Я им поувиваюсь!
— Не волнуйся. Мы теперь в одной эскадрилье, будет у тебя на глазах. Только не теряй голову. В небе он только ведомый второй пары. Пожалуйста, помни об этом. Учись у леди Джейн. Она не смешивает личные и служебные отношения.
— Папа, как ты мог подумать?
— Я не хотел тебя обидеть, дочурка. Но предупредить – моя обязанность. Давайте ложиться, уже поздно. И не вздыхать в темноте, а спать, завтра сложные полёты. Всё будет хорошо, милая. Мы с мамой действительно счастливы. И немного расстроены.
— Чем?
— Уйдёшь от нас, позабудешь стариков.
— Ну, уж нет. Я вас никогда не брошу. И никакие вы не старики, вам ещё Диму растить. А тебе прикрывать командира.
— Вот за это будь спокойна. Дай тебя поцелую, не одному Ирвину такое счастье!
— Федя, не смущай девочку.
— Я по-отцовски, не ревнуй.
