2013, декабрь, 20. Остров Терсейра.
Эту бандитскую базу мы решили разведать с воздуха. Дождались безлунной ночи в сотне миль от берега. Ещё на Бермудах я с Майклом совершил несколько тренировочных ночных полётов. Если бы не его опыт, первый из этих вылетов стал бы для меня последним. Непростое это дело – отказаться от начавших появляться подсознательных ощущений полёта, полностью довериться приборам. Отличить море от неба ночью очень трудно, глаз ошибочно оценивает расстояние до воды. Потом прыгали с парашютом. Первый раз было страшно. Руки намертво уцепились в проём вертолётного люка и плевать хотели на то, что рядом молодые ребята, что я такой авторитетный дядя, и они могут подумать, что я струсил. Ирвин ушёл первым. Внизу уже виден его белый купол. Страшным усилием, сдирая ногти на пальцах непослушных рук, я вытолкал себя в пустоту. Сердце застряло в горле, всё завертелось. Расставил руки и ноги, вроде успокоилось, только свист воздуха в ушах. Где же кольцо? Мгновение – и чувствительный удар лямок приводит меня к реальности. Я парю в бескрайнем, неподвижном небе! Ради этого стоило пережить неприятные минуты. После приземления – единственное желание: ещё раз! Вертолёт делает две ходки, прежде чем я немного поумерил азарт.
— Ирвин, не расслабляйся, ты отвечаешь за чифа. Он геройский парень, но опыта маловато, смотри в оба, диктуй ему параметры полёта,- нечаянно подслушал я разговор пилотов и техника, готовящих машину к вылету. Они снаряжали два ручных пулемёта, модифицированные Ником для подвески под крыльями. Он сам отрегулировал установленный на лобовом стекле прицел и учил меня:
— Мало ли кого встретите, Фэд. По воздушной цели надо бить с хорошим упреждением. Каждый третий заряд – трассирующий. Ориентируйтесь на них, хотя это и считается ошибочным методом. Я советовался с мистером Дорном, и он согласился, что для новичка это будет более наглядно. Эх, жаль, что нет руки. Я бы сам выучился летать, и уж не промахнулся бы в случае необходимости.
Ни в том, ни в другом я не сомневаюсь. Взлетаем в сорока милях от базы противника. «Пиранья» уже вторые сутки таится у входа в гавань, водолазы обезвредили семнадцать донных мин. Хорошо подготовились к неожиданностям наши визави! «Шельде» полным ходом мчится к острову, в его радиолокационной тени до поры прячутся «Европа» и «Америка», так мы назвали трофейный катер. Майкл занимает командирское кресло в своём вертолёте. Вторым пилотом у него лётчик с небольшого пассажирского самолёта, совершившего вынужденную посадку на воду. Он пережил катаклизм высоко в небе, но возвращаться стало некуда. Посадка была неудачной, самолёт утонул, спаслось только трое. Командир прошёл краткий курс у наших пилотов, поможет в бою, насколько сможет.
Набираю высоту десять тысяч футов. На подходе к острову сбрасываю обороты двигателя до холостого хода, его почти не слышно за спиной. Планируем со снижением. В первый проход Ирвин фиксирует два катера у причала и огни селения на берегу. В стороне от них в отсвете нескольких костров – бараки. Так, основная география ясна. Из-за скал нас подхватывает мощный воздушный поток, машину заваливает на крыло.
— Полный газ! Равнять машину, в набор! – Ирвин мгновенно оценил ситуацию. Уходим на высоту, удаляемся в море, начинаю разворот. Писк индикатора радиолокационного излучения.
— «Чайка», три радара. Мы обнаружены, будьте осторожны. Ирвин, данные! – голос Петра напряжён. Скрытности конец. Ирвин лаконично, по-военному, передаёт сведения. Вижу, как катера выходят из бухты. В нескольких милях слева замечаю белый бурун на тёмной воде.
— Ирвин, взгляни.
— «Пиранья»! Подводная лодка в квадрате семь-семнадцать!
Но к ней и без того тянутся тонкие белые нити торпедных следов. Они изгибаются змейкой, от самонаводящихся убийц уйти непросто. Взрывы слышны даже нам.
— Противник уничтожен! «Европа», к вам на высокой скорости движутся два корабля. Чиф, держите на ту вершину, высота две тысячи. Полный газ, будьте начеку.
С вершины к нам потянулись две радужно светящиеся полоски.
— Уклонение! Зенитный огонь!
Мы тренировались не напрасно. Я делаю несколько резких маневров, меняю высоту. Миную скалу, оставляя её по правому борту, укрываюсь за соседним холмом. Кто бы подумал, как красиво смотрится летящая к тебе смерть!
— Лейтенант, вершина скалы, квадрат девять-четырнадцать – антенна радара! Зенитка, будь осторожен!
— Принято.
Зоркий глаз у парня! Я уже наблюдаю в небе точку нашего вертолёта. Он подправляет курс, видны огненные следы ракет. Сочувствую зенитчикам, недавно салютовавшим в нашу честь. Вершина окуталась пламенем взрывов. Но что это?
— Майкл, вертолёт противника, семь часов, ниже тебя!
Резким виражом выхожу на цель. Еле различаю точку на фоне берега.
— Рано, чиф. Возьмите выше, он в наборе. Огонь!
Даю длинную очередь, вижу вспышки попаданий. Выдерживаю боевой курс, палец давит гашетку, пока Ирвин не командует:
— Вправо вниз переворотом!
Выхожу из пике над посёлком, переваливаю через горку, боевой разворот!
— Дымит, но набирает высоту! Готов!
Но это победа Майкла. Его пушка разорвала противника на куски. Слышу серию взрывов. Здесь они звучат по-другому, но голос бомбомёта я узнаю и через сто лет. Один из катеров исчезает во всплесках и больше не появляется. С другим ведёт бой «Америка». Там командуют Ваня Грозовой и Вася Муравьёв. Я сверху вижу сварочные вспышки залпов и цветные трассы, несущиеся навстречу друг другу. Мистер Шепард подсуетился, и бомбомёт снова сказал своё слово. Теперь мои бредовые кошмары будут сниться, словно отснятые с высоты птичьего полёта. Внезапно в нескольких милях в стороне раздаётся мощный залп и видны высокие султаны взрывов. Кто там?
— Субмарина противника уничтожена! – докладывает Морис Эдда. Вот оно что! Может, и третья подлодка затаилась где-то рядом?
— Горизонт чист, через пятнадцать минут начинаем штурм! – таким молодым голос Макса был, когда он ходил в старпомах. Победа окрыляет! Вертолёт несётся к «Шельде», который продолжает двигаться к берегу. Посадка на ходу. Вот это – ас. Через минуту в воздухе другой вертолёт. Так и было задумано. Пилотов мало, на перезарядку времени нет. Майкл и Джон Смит просто пересели на снаряжённый трофейный аппарат и снова рвутся в бой. Вот уж оригинальное имечко у американского лётчика. Они догоняют наши корабли, приближающиеся к береговым укреплениям.
— Чиф, видели в посёлке высокое здание, на холмике? Это, вероятно, командный пункт. Проверим?
Я не видел, но уже вообразил себя непобедимым волком воздушного океана, адреналин кипит в крови.
— Заходим вдоль склона справа из-за той высоты. Полный газ, прижмитесь к земле, выскочим внезапно, атака – и резко вправо вверх, за сопку.
Выхожу на курс по его подсказкам, налетаем в рёве мотора и пулемётов. Огонь нельзя назвать точным, для этого надо долго тренироваться. Но несколько вспышек на здании я видел. Выхожу по плану, слева нас обгоняет гроздь ярких трассеров.
— Стингер, чиф! – в голосе Майкла испуг. Он понимает, что это – не для птенчиков моего уровня.
— Переворот влево вниз, форсаж! Ручку до упора!
В глазах темнеет от перегрузки, самолёт скрипит, как телега. За спиной звук, словно плотник вбивает в дерево несколько гвоздей. Со скоростью дятла.
— Правый крен, на себя! Правую педаль!
Потерялся в пространстве, тупо выполняю команды Ирвина. Самолёт как-то вяло выходит на ровный киль, несёмся над самим морем. Уф, а спина-то мокрая!
— На точку, чиф. Надо садиться. У нас повреждения. Не следовало туда соваться на этом мотыльке. Извините, увлёкся. На вертушке мы бы разнесли его в прах.
— Не ты один у нас азартен. Курс?
— Двести тридцать пять, дистанция – семь.
Дружище Алекс (жив ли?) презрительно сказал бы, что я не сел, а плюхнулся. Но мы целы. Качаемся на волнах, пока рядом бросает якорь «Шельде». Нас увозят на боте, матросы после крепких объятий буксируют самолётик под грузовую стрелу балкера. Краткий осмотр показал несколько рваных пробоин в фюзеляже и отсутствие половины руля поворота. Да, с такой дыркой в животе долго не живут. По потной спине поползли запоздалые мурашки.
В нескольких милях разгорается следующий акт ночного представления. Для начала «Пиранья» выпускает оставшиеся четыре торпеды по береговым батареям. Когда только успели перезарядить? Попробуй кантовать многотонные железные туши в тесноте отсека! Сегодня команда Мориса показала мастер-класс. Две субмарины на её счету. Подлодка всплывает в позиционное положение и поливает берег пулемётными трассами. Надводный флот делает то же самое. С берега всё реже сверкают ответные вспышки. По предрассветной воде доносится «Ура!». Десант вступил в прямой контакт с противником, слышна автоматная стрельба, взрывы гранат. Вертолёт, разметав ракетами сторожевые башни, крутит над посёлком «воронку» и лает короткими, прицельными очередями. Ирвин мечется с биноклем, ревниво комментирует стрельбу коллеги, занявшего его кресло. Он весь там. Военный кураж. Не ожидал от горячего норвежского парня. Через полчаса в эфире – голос Макса:
— База захвачена! Молодцы! Поздравляю с победой! Кораблям собраться в бухте.
На берегу слышен мощный взрыв. Видно, очередного крыса приглашают на беседу с мистером Ником. Съезжаем с Ирвином и капитаном Гансом на берег. Моргенстар недоволен: ему не предоставили возможность участвовать. Вот уж, тоже горячая немецкая натура. Повоевать – это у них в крови. Настоящие воины, я не хочу быть злоязычным. Мой дед, прошедший Великую Отечественную Войну с автоматом, никогда не отзывался плохо о солдатах противника. Гестаповцы – да, подонки, тыловые крысы. А на передовой у германца было чему поучиться.
— Ганс, не надо сожалеть. Вам предстоит не одна схватка в будущем. Мы только начинаем.
— У меня звание лейтенанта запаса. Я был неплохим артиллеристом на сборах.
— Так что же вы молчите? Доложим по службе, у нас очень не хватает специалистов, вы же знаете. Вас ждёт великая военная карьера.
— Я не устаю удивляться вам, русским. Вы всё умеете перевести в шутку.
— Согласен, народ у нас весёлый. Особенно, когда за душой не остаётся ничего, кроме юмора. Но я не шучу. Мистер Шепард страдает от недостатка грамотных офицеров. Он даже мою жену превратил в артиллерийское дополнение. Видели, как она ему салютует? Вас ждёт её печальная участь.
— Передайте поклон фрау Еве и мои поздравления с будущим ребёнком. Я глубоко уважаю вашу супругу, Фэд. Женщина, способная взорвать глубинную бомбу!
Жму руку этому скромному, талантливому человеку. В Ковчеге он вечерами пропадал на ферме, музицируя с месье Жаком на виолончели, добытой в подземельях Ливана. Удивительное трио аккордеона, виолончели и пастушьей дудочки Саида готовило концерт ко дню открытия Дома Собраний. А на «Феликсе» его ждала землячка Марта, директор большого ресторана. Дело шло к свадьбе, а жених рвался сложить голову в сражениях. Пришлось пожурить.
— Мы, немцы, часто воевали. Не всегда по собственной инициативе. Наши женщины умеют ждать с войны и никогда не бросят инвалида. Лишь бы вернулся живым. Это только шутят: кирхе, киндер, кюхен. На них держится вся семья, они в одиночестве растят детей и умеют всё делать сами.
— Я и не сомневаюсь в фройляйн Марте. Как обстоят дела в четвёртом трюме? Есть ли в запасе места для новеньких?
В этом трюме жили спасённые нами люди. Мы заранее построили там целый улей в несколько палуб с трёхэтажными койками, местами приёма пищи, даже отдельным водопроводом и канализацией. Людей было много, это забирало ресурсы и силы, но капитан и его экипаж справились с нагрузкой. Всё было продумано и организовано с истинно арийской пунктуальностью. Пассажиры помогали во всём, старались реже появляться на открытых палубах, чтобы не мешать экипажу.
Пока беседовали, бот подошёл к полуразрушенному причалу. Становящаяся привычной картина: пожары в посёлке, группа пленных в сторонке под охраной, толпа освобождённых. Их всего пара сотен, вид немного бодрее, чем у бермудских собратьев по несчастью. В большинстве это моряки, захваченные пиратскими субмаринами. Наконец-то мы заполним судовые роли, в которых офицерские должности прописаны молодым, старательным, но недостаточно опытным ребятам. В глухом заливе бухты стоят на приколе мёртвые корабли, в темноте я не заметил их с воздуха.
История этой норы несколько оригинальна. В убежище катастрофу пересидело около сотни мерзавцев, вооруженных и экипированных до зубов. Их главарём был некий адмирал Мадер. У него было два приятеля – командиры подводных охотников. Были оговорены методы связи, явки и конспиративные квартиры, как пишется в шпионских книгах. Адмирал услышал краем уха об опасном эксперименте, планируемом где-то в верхах. Сделал правильные выводы, натащил в норку припасов и оружия, предупредил подельников. Катера укрыли в подземелье с надёжными запорами, подлодки вовремя предупредили, и они перенесли удар без потерь. Семьи этих подонков отсутствовали. Мы захватили уже третью тайную базу, но ни разу в её «барском» составе не было ни женщин, ни детей. Новые «хозяева жизни» оставили родных людей на произвол судьбы! У нас будут наложницы, каких пожелаем – таков был их стандартный ответ. Много раздумий о человеческой (ли?) совести и душе порождали такие поступки. Если так относиться к своим, чего могут от них ожидать чужие и беззащитные? Те, кто это узнали на собственном горьком опыте, строили виселицы. Вернее, руководили этим печальным строительством, пинками и палками взбадривая горе-плотников, которые завтра будут на них болтаться. Краткая и поучительная история завершилась на рассвете. Я вдруг почувствовал, что уже не боюсь наблюдать чужую смерть. Плохо. Очень плохо.
В небольшом, но испытанном бункере мы оставили большую часть найденных здесь припасов и снаряжения, замаскировали вход. Здесь решено было устроить резервную базу на случай, которого можно ожидать на войне, как учил великий мистер Ник. Крысиная школа преподала нам свои уроки. Я организовал тщательную ревизию и демонтаж полезного оборудования на кораблях, ожидающих гибели от ржавчины. Многое прихватили с собой. Рабочих рук хватало впервые за время после катастрофы. Немало матюгов услышал блестящий лаком тяжеленный рояль, найденный в норе адмирала. Заочно досталось и мне. Но инструмент был закреплён по-штормовому и обложен мягкими матами в трюме для особо ценных трофеев.
Обратный курс был проложен через Бискайский залив. Следовало оставить кое-какие трофеи в Бресте. «Шельде» под завязку заполнил танки мазутом, на который так никто и не позарился на бессмертной «Мари Роуз». Некоторым кораблям на веку написаны многие годы.
Эту бандитскую базу мы решили разведать с воздуха. Дождались безлунной ночи в сотне миль от берега. Ещё на Бермудах я с Майклом совершил несколько тренировочных ночных полётов. Если бы не его опыт, первый из этих вылетов стал бы для меня последним. Непростое это дело – отказаться от начавших появляться подсознательных ощущений полёта, полностью довериться приборам. Отличить море от неба ночью очень трудно, глаз ошибочно оценивает расстояние до воды. Потом прыгали с парашютом. Первый раз было страшно. Руки намертво уцепились в проём вертолётного люка и плевать хотели на то, что рядом молодые ребята, что я такой авторитетный дядя, и они могут подумать, что я струсил. Ирвин ушёл первым. Внизу уже виден его белый купол. Страшным усилием, сдирая ногти на пальцах непослушных рук, я вытолкал себя в пустоту. Сердце застряло в горле, всё завертелось. Расставил руки и ноги, вроде успокоилось, только свист воздуха в ушах. Где же кольцо? Мгновение – и чувствительный удар лямок приводит меня к реальности. Я парю в бескрайнем, неподвижном небе! Ради этого стоило пережить неприятные минуты. После приземления – единственное желание: ещё раз! Вертолёт делает две ходки, прежде чем я немного поумерил азарт.
— Ирвин, не расслабляйся, ты отвечаешь за чифа. Он геройский парень, но опыта маловато, смотри в оба, диктуй ему параметры полёта,- нечаянно подслушал я разговор пилотов и техника, готовящих машину к вылету. Они снаряжали два ручных пулемёта, модифицированные Ником для подвески под крыльями. Он сам отрегулировал установленный на лобовом стекле прицел и учил меня:
— Мало ли кого встретите, Фэд. По воздушной цели надо бить с хорошим упреждением. Каждый третий заряд – трассирующий. Ориентируйтесь на них, хотя это и считается ошибочным методом. Я советовался с мистером Дорном, и он согласился, что для новичка это будет более наглядно. Эх, жаль, что нет руки. Я бы сам выучился летать, и уж не промахнулся бы в случае необходимости.
Ни в том, ни в другом я не сомневаюсь. Взлетаем в сорока милях от базы противника. «Пиранья» уже вторые сутки таится у входа в гавань, водолазы обезвредили семнадцать донных мин. Хорошо подготовились к неожиданностям наши визави! «Шельде» полным ходом мчится к острову, в его радиолокационной тени до поры прячутся «Европа» и «Америка», так мы назвали трофейный катер. Майкл занимает командирское кресло в своём вертолёте. Вторым пилотом у него лётчик с небольшого пассажирского самолёта, совершившего вынужденную посадку на воду. Он пережил катаклизм высоко в небе, но возвращаться стало некуда. Посадка была неудачной, самолёт утонул, спаслось только трое. Командир прошёл краткий курс у наших пилотов, поможет в бою, насколько сможет.
Набираю высоту десять тысяч футов. На подходе к острову сбрасываю обороты двигателя до холостого хода, его почти не слышно за спиной. Планируем со снижением. В первый проход Ирвин фиксирует два катера у причала и огни селения на берегу. В стороне от них в отсвете нескольких костров – бараки. Так, основная география ясна. Из-за скал нас подхватывает мощный воздушный поток, машину заваливает на крыло.
— Полный газ! Равнять машину, в набор! – Ирвин мгновенно оценил ситуацию. Уходим на высоту, удаляемся в море, начинаю разворот. Писк индикатора радиолокационного излучения.
— «Чайка», три радара. Мы обнаружены, будьте осторожны. Ирвин, данные! – голос Петра напряжён. Скрытности конец. Ирвин лаконично, по-военному, передаёт сведения. Вижу, как катера выходят из бухты. В нескольких милях слева замечаю белый бурун на тёмной воде.
— Ирвин, взгляни.
— «Пиранья»! Подводная лодка в квадрате семь-семнадцать!
Но к ней и без того тянутся тонкие белые нити торпедных следов. Они изгибаются змейкой, от самонаводящихся убийц уйти непросто. Взрывы слышны даже нам.
— Противник уничтожен! «Европа», к вам на высокой скорости движутся два корабля. Чиф, держите на ту вершину, высота две тысячи. Полный газ, будьте начеку.
С вершины к нам потянулись две радужно светящиеся полоски.
— Уклонение! Зенитный огонь!
Мы тренировались не напрасно. Я делаю несколько резких маневров, меняю высоту. Миную скалу, оставляя её по правому борту, укрываюсь за соседним холмом. Кто бы подумал, как красиво смотрится летящая к тебе смерть!
— Лейтенант, вершина скалы, квадрат девять-четырнадцать – антенна радара! Зенитка, будь осторожен!
— Принято.
Зоркий глаз у парня! Я уже наблюдаю в небе точку нашего вертолёта. Он подправляет курс, видны огненные следы ракет. Сочувствую зенитчикам, недавно салютовавшим в нашу честь. Вершина окуталась пламенем взрывов. Но что это?
— Майкл, вертолёт противника, семь часов, ниже тебя!
Резким виражом выхожу на цель. Еле различаю точку на фоне берега.
— Рано, чиф. Возьмите выше, он в наборе. Огонь!
Даю длинную очередь, вижу вспышки попаданий. Выдерживаю боевой курс, палец давит гашетку, пока Ирвин не командует:
— Вправо вниз переворотом!
Выхожу из пике над посёлком, переваливаю через горку, боевой разворот!
— Дымит, но набирает высоту! Готов!
Но это победа Майкла. Его пушка разорвала противника на куски. Слышу серию взрывов. Здесь они звучат по-другому, но голос бомбомёта я узнаю и через сто лет. Один из катеров исчезает во всплесках и больше не появляется. С другим ведёт бой «Америка». Там командуют Ваня Грозовой и Вася Муравьёв. Я сверху вижу сварочные вспышки залпов и цветные трассы, несущиеся навстречу друг другу. Мистер Шепард подсуетился, и бомбомёт снова сказал своё слово. Теперь мои бредовые кошмары будут сниться, словно отснятые с высоты птичьего полёта. Внезапно в нескольких милях в стороне раздаётся мощный залп и видны высокие султаны взрывов. Кто там?
— Субмарина противника уничтожена! – докладывает Морис Эдда. Вот оно что! Может, и третья подлодка затаилась где-то рядом?
— Горизонт чист, через пятнадцать минут начинаем штурм! – таким молодым голос Макса был, когда он ходил в старпомах. Победа окрыляет! Вертолёт несётся к «Шельде», который продолжает двигаться к берегу. Посадка на ходу. Вот это – ас. Через минуту в воздухе другой вертолёт. Так и было задумано. Пилотов мало, на перезарядку времени нет. Майкл и Джон Смит просто пересели на снаряжённый трофейный аппарат и снова рвутся в бой. Вот уж оригинальное имечко у американского лётчика. Они догоняют наши корабли, приближающиеся к береговым укреплениям.
— Чиф, видели в посёлке высокое здание, на холмике? Это, вероятно, командный пункт. Проверим?
Я не видел, но уже вообразил себя непобедимым волком воздушного океана, адреналин кипит в крови.
— Заходим вдоль склона справа из-за той высоты. Полный газ, прижмитесь к земле, выскочим внезапно, атака – и резко вправо вверх, за сопку.
Выхожу на курс по его подсказкам, налетаем в рёве мотора и пулемётов. Огонь нельзя назвать точным, для этого надо долго тренироваться. Но несколько вспышек на здании я видел. Выхожу по плану, слева нас обгоняет гроздь ярких трассеров.
— Стингер, чиф! – в голосе Майкла испуг. Он понимает, что это – не для птенчиков моего уровня.
— Переворот влево вниз, форсаж! Ручку до упора!
В глазах темнеет от перегрузки, самолёт скрипит, как телега. За спиной звук, словно плотник вбивает в дерево несколько гвоздей. Со скоростью дятла.
— Правый крен, на себя! Правую педаль!
Потерялся в пространстве, тупо выполняю команды Ирвина. Самолёт как-то вяло выходит на ровный киль, несёмся над самим морем. Уф, а спина-то мокрая!
— На точку, чиф. Надо садиться. У нас повреждения. Не следовало туда соваться на этом мотыльке. Извините, увлёкся. На вертушке мы бы разнесли его в прах.
— Не ты один у нас азартен. Курс?
— Двести тридцать пять, дистанция – семь.
Дружище Алекс (жив ли?) презрительно сказал бы, что я не сел, а плюхнулся. Но мы целы. Качаемся на волнах, пока рядом бросает якорь «Шельде». Нас увозят на боте, матросы после крепких объятий буксируют самолётик под грузовую стрелу балкера. Краткий осмотр показал несколько рваных пробоин в фюзеляже и отсутствие половины руля поворота. Да, с такой дыркой в животе долго не живут. По потной спине поползли запоздалые мурашки.
В нескольких милях разгорается следующий акт ночного представления. Для начала «Пиранья» выпускает оставшиеся четыре торпеды по береговым батареям. Когда только успели перезарядить? Попробуй кантовать многотонные железные туши в тесноте отсека! Сегодня команда Мориса показала мастер-класс. Две субмарины на её счету. Подлодка всплывает в позиционное положение и поливает берег пулемётными трассами. Надводный флот делает то же самое. С берега всё реже сверкают ответные вспышки. По предрассветной воде доносится «Ура!». Десант вступил в прямой контакт с противником, слышна автоматная стрельба, взрывы гранат. Вертолёт, разметав ракетами сторожевые башни, крутит над посёлком «воронку» и лает короткими, прицельными очередями. Ирвин мечется с биноклем, ревниво комментирует стрельбу коллеги, занявшего его кресло. Он весь там. Военный кураж. Не ожидал от горячего норвежского парня. Через полчаса в эфире – голос Макса:
— База захвачена! Молодцы! Поздравляю с победой! Кораблям собраться в бухте.
На берегу слышен мощный взрыв. Видно, очередного крыса приглашают на беседу с мистером Ником. Съезжаем с Ирвином и капитаном Гансом на берег. Моргенстар недоволен: ему не предоставили возможность участвовать. Вот уж, тоже горячая немецкая натура. Повоевать – это у них в крови. Настоящие воины, я не хочу быть злоязычным. Мой дед, прошедший Великую Отечественную Войну с автоматом, никогда не отзывался плохо о солдатах противника. Гестаповцы – да, подонки, тыловые крысы. А на передовой у германца было чему поучиться.
— Ганс, не надо сожалеть. Вам предстоит не одна схватка в будущем. Мы только начинаем.
— У меня звание лейтенанта запаса. Я был неплохим артиллеристом на сборах.
— Так что же вы молчите? Доложим по службе, у нас очень не хватает специалистов, вы же знаете. Вас ждёт великая военная карьера.
— Я не устаю удивляться вам, русским. Вы всё умеете перевести в шутку.
— Согласен, народ у нас весёлый. Особенно, когда за душой не остаётся ничего, кроме юмора. Но я не шучу. Мистер Шепард страдает от недостатка грамотных офицеров. Он даже мою жену превратил в артиллерийское дополнение. Видели, как она ему салютует? Вас ждёт её печальная участь.
— Передайте поклон фрау Еве и мои поздравления с будущим ребёнком. Я глубоко уважаю вашу супругу, Фэд. Женщина, способная взорвать глубинную бомбу!
Жму руку этому скромному, талантливому человеку. В Ковчеге он вечерами пропадал на ферме, музицируя с месье Жаком на виолончели, добытой в подземельях Ливана. Удивительное трио аккордеона, виолончели и пастушьей дудочки Саида готовило концерт ко дню открытия Дома Собраний. А на «Феликсе» его ждала землячка Марта, директор большого ресторана. Дело шло к свадьбе, а жених рвался сложить голову в сражениях. Пришлось пожурить.
— Мы, немцы, часто воевали. Не всегда по собственной инициативе. Наши женщины умеют ждать с войны и никогда не бросят инвалида. Лишь бы вернулся живым. Это только шутят: кирхе, киндер, кюхен. На них держится вся семья, они в одиночестве растят детей и умеют всё делать сами.
— Я и не сомневаюсь в фройляйн Марте. Как обстоят дела в четвёртом трюме? Есть ли в запасе места для новеньких?
В этом трюме жили спасённые нами люди. Мы заранее построили там целый улей в несколько палуб с трёхэтажными койками, местами приёма пищи, даже отдельным водопроводом и канализацией. Людей было много, это забирало ресурсы и силы, но капитан и его экипаж справились с нагрузкой. Всё было продумано и организовано с истинно арийской пунктуальностью. Пассажиры помогали во всём, старались реже появляться на открытых палубах, чтобы не мешать экипажу.
Пока беседовали, бот подошёл к полуразрушенному причалу. Становящаяся привычной картина: пожары в посёлке, группа пленных в сторонке под охраной, толпа освобождённых. Их всего пара сотен, вид немного бодрее, чем у бермудских собратьев по несчастью. В большинстве это моряки, захваченные пиратскими субмаринами. Наконец-то мы заполним судовые роли, в которых офицерские должности прописаны молодым, старательным, но недостаточно опытным ребятам. В глухом заливе бухты стоят на приколе мёртвые корабли, в темноте я не заметил их с воздуха.
История этой норы несколько оригинальна. В убежище катастрофу пересидело около сотни мерзавцев, вооруженных и экипированных до зубов. Их главарём был некий адмирал Мадер. У него было два приятеля – командиры подводных охотников. Были оговорены методы связи, явки и конспиративные квартиры, как пишется в шпионских книгах. Адмирал услышал краем уха об опасном эксперименте, планируемом где-то в верхах. Сделал правильные выводы, натащил в норку припасов и оружия, предупредил подельников. Катера укрыли в подземелье с надёжными запорами, подлодки вовремя предупредили, и они перенесли удар без потерь. Семьи этих подонков отсутствовали. Мы захватили уже третью тайную базу, но ни разу в её «барском» составе не было ни женщин, ни детей. Новые «хозяева жизни» оставили родных людей на произвол судьбы! У нас будут наложницы, каких пожелаем – таков был их стандартный ответ. Много раздумий о человеческой (ли?) совести и душе порождали такие поступки. Если так относиться к своим, чего могут от них ожидать чужие и беззащитные? Те, кто это узнали на собственном горьком опыте, строили виселицы. Вернее, руководили этим печальным строительством, пинками и палками взбадривая горе-плотников, которые завтра будут на них болтаться. Краткая и поучительная история завершилась на рассвете. Я вдруг почувствовал, что уже не боюсь наблюдать чужую смерть. Плохо. Очень плохо.
В небольшом, но испытанном бункере мы оставили большую часть найденных здесь припасов и снаряжения, замаскировали вход. Здесь решено было устроить резервную базу на случай, которого можно ожидать на войне, как учил великий мистер Ник. Крысиная школа преподала нам свои уроки. Я организовал тщательную ревизию и демонтаж полезного оборудования на кораблях, ожидающих гибели от ржавчины. Многое прихватили с собой. Рабочих рук хватало впервые за время после катастрофы. Немало матюгов услышал блестящий лаком тяжеленный рояль, найденный в норе адмирала. Заочно досталось и мне. Но инструмент был закреплён по-штормовому и обложен мягкими матами в трюме для особо ценных трофеев.
Обратный курс был проложен через Бискайский залив. Следовало оставить кое-какие трофеи в Бресте. «Шельде» под завязку заполнил танки мазутом, на который так никто и не позарился на бессмертной «Мари Роуз». Некоторым кораблям на веку написаны многие годы.
