Выпускной вечер в университете принято отмечать в ресторане. В сопровождении супруг (супругов) и невест (женихов). Нужное подчеркнуть. Было очень торжественно, весело и немного грустно одновременно. Вот и в этой жизни я уже совершенно взрослый. Куда уходит детство? Так быстро мелькают годы, словно мне не двадцать два, а все шестьдесят два? Да, полна ты парадоксов, жизнь попаданца. Но – будем жить! На плече – ладошка любимой, и мы кружимся в танце, и мир, как всегда, принадлежит только нам двоим. А главный мне подарок по случаю получения диплома – написанное вчера заявление в ЗАГС! Она сказала ДА! Я сумел убедить, что учиться можно и замужем, жильё в Киеве есть, а с детьми можно и повременить, в двадцатом веке живём, в веке просвещения и прогресса науки сексологии. И наконец, свершилось таинство, которого я ждал долгие годы. Половинка моей души воссоединилась со мной, надеюсь, навсегда. Моё любимое тело, юное и цветущее, прекрасное и манящее меня третий десяток лет, вернулось ко мне каким-то невероятным чудесным путём. Молодым, горячим, нежным и чувственным, как бывает только в юности. Что бы ни случилось со мной, как бы ни трудно и страшно пришлось мне в этой жизни, но я благодарен тебе, Господи, за эту твою ошибку.
Валя тоже витает где-то в облаках. Молодая женщина привыкает к новому статусу, прислушивается к новым ярким ощущениям, наслаждается глубиной новых чувств и вздрагивает от прикосновения рук её мужчины. Как я любил её после месяцев разлук, я ведь знаю каждую её родинку, каждое нежное местечко, каждую ласку и тайное желание. А разлука растянулась на восемь бесконечных лет! Эта встреча, я знаю, запомнится нам обоим на всю жизнь.
Гена подвозит нас домой. Заматерел, возмужал, посолиднел. Как же, начальник транспортного цеха! Хотя прохвостом так и остался. Как и хитрованом — одесситом. Просто, женатым на киевлянке, но от этого не потерявшем своего характера. Впрочем, слово ”мера” знающим.
— Володя, поздравляю с дипломом. Валечка, ты сегодня принцесса! Как быстро летит время! Совсем недавно я подвозил просто симпатичную девочку, а сегодня не могу уследить за дорогой. Всё время любуюсь этим юным прелестным цветком. Володя, откуда ты знал, что эта красота когда-нибудь порадует мой взор?
— Солнышко, не смущайся, ты же знаешь этого хитреца. Всё просто, Гена. Я люблю её больше, чем живу на этом свете.
— Не, ну так не бывает.
— Бывает, Геннадий. Редко, но случается.
— Значит, я тебе скажу одну вещь. А ты, Валечка, послушай. Он везунчик.
— Видимо ты прав. Так повезти может только раз в жизни. А мне повезло дважды.
— Объясни.
— Я не только люблю, но, кажется, тоже любим. Мы решили пожениться. Готовь подарок на свадьбу! – Валя толкнула локотком. Неправильно. Да всё правильно, родная! И вот подтверждение:
— А вот это правильно! Тогда получится семья везунчиков! Если ты, Валечка, сумела его окольцевать – тебе крупно повезло. Таких парней в Одессе только в высшей мореходке делают. И выйти за такого замуж – это даже не везение, а целое счастье!
Они меня слишком хорошо знают, понял я. Походя, чешут правду-матку. Ну и пусть. Это – соратники. Им можно доверять.
На второй день следовало накрывать поляну для друзей и родственников. Валя заставила меня сесть за руль. Объехали пол-Киева и толком ничего не нашли в магазинах. Так дела не пойдут. Да, в облаках летать одно, а кушать хочется всегда. Бытие нынче нелёгкое, с хамскими часовыми очередями, обвесами, обсчётами и гнильём на полках. На колхозном рынке кое-что имеется, но в три дорога, да и далековато.
— Солнышко, давай покушаем мороженого в кафе, а заодно я кое-что тебе объясню.
Мы с ней раньше не очень касались этой темы. Небалованная сельская девушка понимала, что жизнь в городе совсем другая, чем в селе, где семья кормится с огорода да с сарая со стойлом для коровки и похрюкивающим кабанчиком. Куры, утки, гуси, кролики. Мои родители-учителя тоже держали солидное хозяйство. Валя видела, какие баулы везут горожане от сельских родичей. И в душе готова была к такому образу жизни: торбы, очереди, неподъёмная авоська после смены, измятые в переполненных автобусах бока. Вечер на кухне у плиты, сопливые дети, приборка, стирка. Хорошо, хоть будущий муж непьющий. Пока что, но от такой жизни… Рысканье по универмагам в поисках импортных колготок или хоть чего-нибудь приличного, ”выброшенного” сегодня милосердной властью в ограниченном количестве, с условием ”больше не занимать”! Забыли, совки ватные, века двадцать первого? Всё из-под прилавка, своруй хоть гайку на заводе – пригодится; торгаши, официанты и таксисты – самые богатые и уважаемые люди. Я так не жил и не намерен был предложить моей невесте такое советское счастье. Во-первых, имел приличные деньги. Официально я продолжал быть переводчиком. Пришлось нанять литературного негра, которому приносил оригинальные тексты, и он делал чисто технический перевод в напечатанном виде. Недельку тратил на литературную обработку, правя текст по живому, между строк, как Ленин молоком на царской зоне. Не знал, куда молоко девать, тварь. Отдавал рукопись секретарю-референту по имени Лидочка (А как вы думали, я сам должен исполнять её обязанности у директора такой фирмы, как моя?) на организацию правки грамматики и распечатки. Где-то так, времени не было вообще! Производительность упала. Еле укладывался издаваться хоть раз в год. Для родных и знакомых этой отмазки хватало. Обманывать завтрашнюю супругу я не собирался. Во-первых, начинать семью с вранья – вообще скотство, во-вторых, она всё равно догадывается, что у меня есть ещё какая-то другая жизнь, кроме показушной. Обмануть эту женщину мало кто мог и в том мире, и в этом. И как я буду смотреть ей в глаза? Она же всегда меня насквозь видела, а на откровенность отвечала пониманием и поддержкой.
— Валя, ты не раз спрашивала, какие такие важные дела не позволяют мне встречаться с тобой чаще. Я обещал рассказать со временем. Мы стали родными людьми, и это время пришло. Я знаю, что ты поймёшь и примешь меня со всеми моими проблемами. Их не так много, не пугайся, любимая, для этого нет причин. У меня есть очень важное дело. Которое, в итоге, касается и нас с тобой непосредственно, нашего будущего. Помнишь, однажды пришёл к нам такой строгий дядька, Михаил Васильевич Журбина? Сорвал нам поход на фигурное катание, увёл меня по этим самым важным делам? Мы с ним затеяли очень длительный и дорогостоящий проект по улучшению жизни в нашей стране. Да, поверь, хотя звучит и высокопарно. Дело реальное, в нём задействовано много людей. Есть первые результаты. Слышала по радио или телевидению историю про торговую мафию в киевских универмагах?
— Да, там человек двадцать посадили. А ещё начальство разогнали.
— Мы с Васильевичем причастны к этому процессу. Он провёл негласное расследование, как частный детектив. Передал доказательства в милицию, но там попытались дело замять. Тогда корреспондент под именем…
— И. Снова. Ладно, допустим, Иван, но фамилия! Таких не бывает. Видно, псевдоним. Я читала статью. Хорошо написано, в твоём стиле… Это ты написал! Не давало мне что-то покоя, как знала!
Я же говорил. Чудушко моё!
— Солнышко, любимая. Тебе не в университет надо, а в команду аналитиков. Есть у нас и такая. Вот, на маленьком примере, я тебе рассказал о наших делах. Всё намного сложнее, там куча подробностей и всяких неожиданностей. Если тебе будет интересно, я всё объясню. Самое плохое – эти дела требуют много времени. Приходится работать с разными людьми, часто на выезде. Не говорил тебе, но за минувшие годы я объездил весь Союз, даже за границей побывал. Думаешь, я не хотел тебя видеть? Не успеваю, любимая. Такая проклятая жизнь снова и снова будет воровать время, которое мы бы могли провести вместе с тобой. И это меня очень печалит.
— Я всегда откуда-то знала, что с тобой будет непросто. Но выбрала свою судьбу ещё девчонкой. Помнишь, мы пели вдвоём? Я испугалась нахлынувшего в душу, было так – не умею сказать. Показалось, что мы знакомы много-много лет. Почувствовала, что мы с тобой – родные. Прислушалась к сердцу, и оно сказало: да! Оно сказало, что не будет легко, но это неважно, ведь я – любима. Я это видела в твоих глазах. И вдруг поняла, что люблю. Ради чего ещё жить на свете? Для кого? Знаю, просто знаю, что ты – мой. А я – твоя. Никто и никогда не будет между нами. Говорят, разлуки лишь укрепляют настоящую любовь. Только возвращайся. Всегда. Ко мне. Навсегда. Помню твои слова. Я люблю тебя, Володя. Верю. Буду ждать. Верно и вечно. Только возвращайся.
Она умеет так оказаться в моих объятиях, что лишь остаётся целовать любимые глаза, забыть обо всём на свете и стать самым счастливым человеком в этой эфирной ауре теплоты и искренней женской ласки, окутавшей тебя. Не потому, что ты заключаешь в нежный бережный плен это неимоверно желанное, сказочное; но ты становишься частью её судьбы, великой женской любви, доверия и надежды. Горе тебе, читатель, если ты не испытал в жизни такие минуты. Значит, твоя жизнь прожита зря. Трижды горе, если довелось такое предать. За эти мгновения – на костёр пойду.
— Вот назначается где-то человеку судьба. И попробуй мне возразить. Потому что ты и есть моя судьба. Я всегда буду возвращаться к тебе. Даже если умру у тебя на руках, я всё равно когда-нибудь вернусь, ты знай, это не просто слова. И снова буду любить тебя всей душой так же, как сейчас. Спасибо тебе, милая. За то, что ты есть в этих Вселенных.
А время-то идёт. ОСТАНОВИТЬСЯ! Такое — должно длиться вечность! Я, кажется, что-то начинаю понимать с этой штукой, Временем… Я ТАК ХОЧУ. И Вечность покорно состоялась… Но и она, оказывается, не вечна.
— Ты слышала, что с Афганистана наркотики возят?
— Сволочи. Саня, мой одноклассник, недавно погиб. Как плакала тётя Маша! А они наживаются!
— Нам иногда удаётся кое-что перехватить. Зелье уничтожаем, а деньги… Что, вернуть государству? Чтобы оно продолжало финансировать эту войну? Нет, мы пускаем их на более благородные цели. И получаем за это законную награду. В денежных знаках, разумеется.
— Ты что? Участвуешь и в таких делах? Володя, я за тебя боюсь.
— Есть специально подготовленные люди. Куда мне.
— Ага, беленький и пушистенький. А то я забыла, как ты пьяного хулигана в канаву головой отправил. Я даже испугаться не успела.
— Это была самооборона.
— Неправильно. Ты уводишь разговор в сторону.
— Но я действительно не участвую. Даже если захочу, Журбина меня на цепь посадит. Потому что идея всего этого дела была моя, множество планов разрабатываются с моим участием. Пусть и звучит нескромно, но мою голову ценят. И берегут.
— Верю. Ты у меня такой выдумщик. Только всё равно, береги себя. Думаю, не всем твои выдумки нравятся.
— Вот тут ты права. Безопасность нужно учиться соблюдать и тебе. Прости, но ты – моё слабое звено, враги не имеют понятия про честь и совесть. Тебе придётся усвоить некоторые правила. Поэтому перейдём к главной теме сегодняшней программы. У нас очень дружный коллектив. Придут самые лучшие мои друзья, сотрудники с супругами. Найди, пожалуйста, время и пообщайся с женщинами. С Галиной Ивановной, женой Васильича, и с Лидочкой. Это его секретарша, фурия редкостная, даже побаиваюсь её, но женщина умнейшая. Не пугайся, она не кусается, а послушать её советы будет очень полезно. Вообще, по организации быта. У них уже всё налажено, и наша команда не теряет своё время на такие мелочи. Есть дела поважнее, тебе, к примеру, учёба предстоит. Как видишь, мы потратили полдня, а на стол поставить нечего. Тебе сегодня впервые в жизни принимать гостей в доме, а ты без причёски.
— Мамочка! А мы сидим тут!
— Поехали.
Я чуть не волоком притащил возмущённую подругу к договорённому заранее женскому мастеру и оставил там успокаиваться. Связался по телефону со “своим” шеф-поваром. Там всё было готово, наш фургон с водителем ожидал у ресторана. Поехал домой, было недалеко. Прибывшая официантка быстро сервировала стол и закуски, объяснила, как правильно разогреть горячие блюда. Уехала обратно с честно отработанным вознаграждением. Я успел встретить Валю на пороге парикмахерской.
— Красавица ты у меня, — нежно чмокнул румяную щёчку. И где меня носило чертову прорву лет тому назад или вперёд? — Сам себе завидую, святая правда!
— Я сейчас эту причёску на себе рвать стану! Через два часа гости, свекровь приедет, а у невестки даже салаты не нарезаны. Не дадут нам благословения, Вова. Недостойна. Колбасы приличной, и той нет. Может, картошки успею начистить. Всё, конец жизни моей юной, семейной и счастливой. Поможешь?
— Кого надо убить?
— Шутки у тебя. Стол накрыть, не опозориться. Мамка увидит – сама меня убьёт. Вырастила хозяйку…
— Помогу, любимая.
Вошли в дом, прошли в спальню переодеться. Ну как не обнять эту прелесть, да только куда там!
— На кухню! Так, а это что такое? О Боже! Это ты подстроил? Признавайся!
Склонил повинную голову:
— Ты же просила помочь…
— Так не пойдёт. Ты меня забалуешь, я обнаглею, ожирею, стану ленивой некрасивой коровой, и ты от меня уйдёшь. Не для того я замуж собралась. Так и знай! Не отпущу.
— На цепь посадишь? У Васильевича есть подвальчик уютный. Он тоже обещал.
— Нет. Ты просто не дождёшься того, о чём я сказала. Сам будешь бегать за мной, и выпрашивать что-нибудь вкусненькое. Знаем, чем вас держать на поводке, мужиков прожорливых. И похотливых к тому же, — промурлыкала смущённой кошечкой, когда я нежно прижал её к груди.
— Мы ещё молоды и неопытны, потому я и решился сегодня на это. Чтоб не ударить лицом в грязь хозяйке нашего дома. Научимся, солнышко. Не всё сразу.
Так вошла Валя в мою новую жизнь. Умная понятливая девушка легко влилась в круг моих друзей и дел. Воспитанная строгой и хозяйственной матерью, она взяла на себя заботы о домашнем хозяйстве и обо мне, нерадивом. Отвыкшем за годы разлуки от семейного уюта и редких, а потому особенно тёплых вечеров, под одной крышей с любимой и нежной женщиной. Всё реже мы с юным Володей ощущали себя разными личностями, разве что при решении сложных проблем возникали конструктивные дискуссии, так этой болезнью я страдал и в той Вселенной. В личной же жизни мы с напарником просто сливались в ощущении счастья и любви, подаренном судьбой и женщиной, посланной нею.
Подавая заявление о заключении брака, мы узнали, что надо подождать три месяца. Так сказать, на раздумия. Нет у нас времени ждать, а подумать – это да, было, почти двадцать лет прожили вместе в той жизни и ни разу об этом не пожалели. Надеюсь, так будет и сейчас. За маленькую мзду свадьба была назначена на субботу, двадцать третьего июля. Такие мероприятия требовали в те времена и времени, и сил, и денег. И её, и мои родители, невзирая на Валины опасения, благословили наш брак. Потом пошла катавасия с нарядами, банкетом, музыкой, приглашениями. На неделю мы выпали из жизни общества. Шикарно гуляли в начале восьмидесятых. Тем, кто помнит – ничего нового не скажу. А у современной молодёжи совсем другие взгляды и на брак, и на процедуру его заключения. Праздник удался. Чуть позже мы вчетвером с Васильевичем и Лидой поехали в одно маленькое село с красивой старинной церквушкой и душевным батюшкой Фёдором. Мы все были крещёными благодаря не родителям, а бабушкам. Причастились, исповедались, отстояли службу. Потом мы с Валей стали обвенчанными уже перед Богом. Что-то мне подсказывает, что Он всё-таки существует.
Потом была экзаменационная сессия у Вали. Понервничали, конечно, но подготовка дала себя знать, и моя супруга стала студенткой. Умничка.
В свадебное путешествие поехали две пары. Я ведь недаром приглашал Васильевича в Грецию. Как известно, там всё есть. Была проведена целая спецоперация по оформлению документов и виз, благо у моего первого заместителя (Хотя фактическим руководителем нашей фирмы был всё-таки Журбина, я и называл его шефом.) всё уже было отлажено. Лазейки существовали всегда, и мы летели в Афины в командировку от какого-то предприятия для заключения договоров на экспорт его продукции. Кто-то действительно заключал договора, а мы с Валей, Галиной Ивановной, Михаилом Васильевичем и двумя их сыновьями две недели предавались курортным утехам. Посетили Акрополь и Олимп, наплавались в лазурных волнах, перепробовали всех деликатесов, накатались на яхте между легендарными островами. Были, конечно, и магазины, ну как же без них. За что люблю свою супругу и уважаю Галину – так за сдержанное отношение к вещам вообще и к одежде в частности. Мы не ограничивали их в средствах, в разумных пределах, конечно, а они и не гребли всё подряд, как поступали девяносто девять из ста совковых клуш, попадая на развалы колониальных шмоток. Наши женщины были и так приодеты в добротные, нарядные вещи, у нас в команде никто не чувствовал себя оборванцем. Возможно, понимали, что эта поездка – не последняя в жизни. В отличие от советской кухарки, которая, может, и способна руководить государством, но даже во сне не могла представить, что такая экскурсия возможна в её судьбе. Конечно, прикупили кое-что себе и детям, на подарки. Что-то для дома, по хозяйству. Основное же время было посвящено отдыху, за которым и приехали. За проделанный титанический труд — заслужили. Между делом, мои спутники получили хорошую языковую практику. С момента начала нашей совместной деятельности, я всячески мотивировал Васильича и его супругу к изучению английского. Были и курсы, и репетиторы. Не всегда было время, но был систематический труд. Не так хорошо, как хотелось, но мои друзья довольно сносно могли объясниться. Вале ещё в школьные годы я нанимал репетиторов, она помогала мне в работе переводчика. Иногда мы дома разыгрывали небольшие сценки на английском языке на совершенно разные темы, это была хорошая практика для обоих. Результатом я был доволен, о чём и сообщил любимой с нежным поцелуем.
Мы сидели под зонтиком на пляже и лакомились креветками, поджаренными в красном остром соусе. Прихлёбывали с Васильевичем пиво. Дамы потягивали лёгкое греческое вино. Ваза с горкой фруктов и винограда. Дети плескались в тёплой волне прибоя. Огромное красное солнце тонуло в лазурной бездне моря. Что ещё нужно человеку для счастья?
— Завтра домой. Или, может, останемся здесь насовсем? Я так разленился тут, сколько той жизни? – затеял я провокационный разговор. Такая подленькая замполитовская проверка на вшивость. Иногда чувствуешь себя такой сволочью!
— Скажешь тоже. Всё бросить, сидеть под этими пальмами и обрастать салом? Я так не смогу. Тоска заест. Сопьюсь от безделья.
— Но-но! – строго взглянула на мужа Галя. – Ты, Володя, так не шути. Мужик делом должен заниматься. Только тогда его можно называть мужчиной.
— Галина Ивановна, а мне вы дело какое-нибудь дадите? Для начала что-нибудь простое, но я быстро учусь. Я у мужа на шее сидеть не намерена. Ведь на экономиста поступила, а Володя говорит, что ваш отдел – самый эффективный и передовой в Союзе. Заодно и практика, и опыт есть у кого перенять.
Галя так и не утратила милую юношескую особенность, помню её симпатичной и пожилой. Щёчки зарумянились от заслуженного комплимента.
— Солнышко, ты думаешь, на первом курсе у тебя будет на это время? И вообще, о чём ты говоришь? Мне прямо неудобно, словно попрекнул тебя куском хлеба.
— Прости, Володя, я не хотела тебя обидеть. Но ты же будешь целыми днями занят. Пришла с занятий, приготовила, пообедали. Обратил внимание на последнее слово? Обедать – всегда домой! Так вот, посидела пару часов над учебниками. Ну, прибралась. И что мне, сесть на диванчик и пялиться в телевизор? Или губы красить весь вечер? Неправильно это.
Васильич крякнул восхищённо, незаметно показал мне большой палец. А в людях опер умеет разбираться!
Сказала – значит так и будет. Это её крайнее слово. Есть у моей жёнушки такая черта: всё, всегда и везде должно быть правильно. И чувство этой правильности её ни разу не подводило, ни в той, ни в этой Вселенной. Поначалу это немного напрягает, но мою любимую просто надо хорошо знать. Мерило правильности у неё – это честь, совесть и справедливость. И никто никогда не докажет ей, что жизнь – это сложная штука, и не всегда в ней случаются только правильные вещи. Умом она это понимает, но сердцу-то не прикажешь.
Прибежал мальчишка от хозяина пансионата. Прошепелявил:
— Василис, тебя просят к телефону.
Вот он, загнивающий капитализм. На забытом Богом островке к тебе можно дозвониться с любой точки мира. Даже из Киева. Только не всем. А тем, кто знает, что начальство по пустякам беспокоить не следует. Я взволновался. Опер вернулся через несколько минут.
— Идём, поплаваем.
Наши женщины остались в шезлонгах. От них секретов не было, но раз и навсегда было заведено: полная информация – только для заинтересованных лиц. Это избавляет от ненужных волнений и не отвлекает от своих дел. Да и в плане безопасности полезно: лишние знания – лишние печали. Никаких обид. Мы на войне, сказал я Вале. Прими меня в свой отряд, без раздумий сказала она. Научи. И это были не просто слова романтичной девчонки. Это были слова боевой подруги. Человека, который прикроет тебе спину и никогда не предаст.
— Звонила Лида. Банда вышла на связь по аварийному каналу. Помнишь, они вышли на швейцарские счета замполита полка бомбардировочной авиации в Германии?
Конечно, помню. Я же говорил, что банда. Такой циничный шантаж даже в двадцать первом веке не каждый отморозок мог себе позволить. Полковника Игнатьева наши аналитики вычислили давно, а оперативники собрали увесистую папку документов, подтверждающих его личное руководство одной из линий транспортировки наркотиков из Союза и переправки их в ФРГ. Это была одна из ключевых фигур грязного бизнеса, и фигура эта знала много. Имела тоже немало.
Дочку полковника наши шпионы ”вели” от Ростока до Монте-Карло. Девица оказалась азартной картёжницей. Сначала она проигрывала по-маленькому, но быстро вошла во вкус. Казино уже обогатилось на пару десятков тысяч, когда наши агенты решили вступить в игру. За ужином в отельном ресторане к ней подсел симпатичный молодой человек. Девушка неплохо владела немецким, завязалась непринуждённая беседа. Приглашение на стаканчик вина и познакомиться с женой нового знакомца приняла без подозрений. Супруги оказались владельцами крупной издательской компании из ФРГ. Тоже приехали развлечься. Предложили перекинуться в картишки. Девушка сразу поняла, что игроки они так себе. Выиграв у них пару тысяч марок, она откланялась. Следующим утром они встретились за завтраком. Предложение отыграться игнорировать было невежливо. Сначала игра шла с переменным успехом, а потом девушке пошла карта. Бывает, что фортуна изменяет своей поганой привычке и поворачивается к вам передом. Подлые Законы Мерфи утверждают обратное: если вам кажется, что всё идёт хорошо, значит, вы чего-то не заметили. Незнание же законов не освобождает от ответственности. В общем, к вечеру дочка полковника Игнатьева не только вернула проигранные деньги, но даже вышла в солидный такой плюс. Но что такое сорок тысяч дойчемарок? Для бизнесменов это копейки. Спасибо за незабываемые впечатления, фройляйн Зина! Надеемся, вы не уезжаете завтра? Нас приглашают в гости друзья, бизнесмены из Австрии. Богатые люди, они снимают целый особняк за городом. Послезавтра домой? Так выписывайтесь из отеля, мы тоже заночуем у друзей и проводим вас на вокзал!
Австрийцы же оказались игроками серьёзными. За какие-то три часа они начисто ограбили своих гостей. Они так лихо втянули Зину во все тяжкие, что она очнулась лишь, когда в кошельке зазвенели последние пфенниги. Даже на обратную дорогу не осталось.
— С вас причитается четырнадцать тысяч марок, фройляйн! – жёстко заявил австриец. Зина разрыдалась. – У вас есть, где взять деньги?
— Надо позвонить папе, но он в Ростоке.
— Хм, это будет непросто. И недёшево.
Чтобы покрыть расходы на связь, девушке предложили заняться групповым сексом. Ибо, кроме собственного тела, ей было нечего предложить на продажу. Так устроен этот жестокий мир, не она первая, не она последняя. Подпоили для храбрости. Состоялась самая дикая оргия, полная извращённой фантазии и лишённая всяких пределов пристойности. Ко всему, подло, исподтишка, записанная на кинокамеру. В главной роли нового порнофильма, конечно же, оказалась полковничья дочка. Поэтому, услышав голос деморализованного чада утром следующего дня, полковник Игнатьев не сомневался, что она в беде. Отпросившись со службы, он через сутки прибыл в Монте-Карло.
Долг чести был полностью возмещён. Тут началась низкая и мелочная ссора между немцами и австрийцами. Никак не могли поделить полученные деньги, истерически орали. У немки в руке вдруг появился маленький пистолет. Негромкий хлопок – и австриец с окровавленной грудью свалился замертво. Полковник в горячке вырвал ствол из рук озверевшей фрау. В это время раздался голос:
— Снято! Господин Игнатьев. На этой киноплёнке запечатлён момент убийства вами герра Шмидта. Ваши отпечатки на орудии убийства – тому доказательство. Фотографии вашего нелегального перехода через границу ФРГ и прибытия на вокзал Монте-Карло прилагаются, вместе с фото вашей дочери в казино этого города. Компрометирующая её нравственность кинолента уже проявлена. Вот некоторые кадры из фильма. Эти материалы будут переданы местной полиции и прессе. Да, это провокация, и вы стали её жертвой. Вы отдаёте себе отчёт, что ваша судьба находится в наших руках?
— Что вам от меня нужно?
— Деньги. Четыре миллиона франков, которые лежат в швейцарском банке на номерном счёте. Даёте номер и пароль – и даже этот покойник воскреснет.
— Там нет и половины указанной суммы.
— Есть два варианта. Вы можете поехать к себе и через некоторое время, когда поднакопите, выплатите задолженность. Зина погостит у нас, ей понравилось, не так ли, крошка? Или, вместо недостающей суммы, привезёте документы, подтверждающие причастность командования советской группы войск в Германии к контрабанде наркотиков. У вас не может их не быть. Мы знаем, что вы умный человек и прикрылись от возможных неприятностей со стороны начальства. Сейчас оно вам не сможет помочь, даже если захочет. Вы нарушили подписку о невыезде, замешаны в убийстве и скомпрометированы, как офицер Советской Армии. Не вам рассказывать, чем это для вас закончится. Да, и расписание прибытия бортов с наркотиками. Это за эксклюзивную ленту с порнофильмом.
Полковник привёз папку с документами в Западный Берлин. Лично, без сопровождения, как было договорено. Получил дочку и убыл на место службы.
Но не всё так просто в этом мире. Такие люди держатся на особом контроле, это нормальная практика, и это было предусмотрено. Только поэтому наш агент, проводивший обмен, остался в живых, хотя и получил две пули в спину. Спас бронежилет. Между напавшими на него неизвестными и группой прикрытия завязалась самая настоящая гангстерская перестрелка. Ещё двое шпионов получили ранения, пока отрывались от преследования. Гэбешные псы уцепились в них мёртвой хваткой, видно, указания по поводу бумаг были однозначны. Наши бандиты всё-таки оторвались и затерялись в огромном городе, залегли на дно. Ждут указаний и пылают благородным гневом: требуют мести за пролитую кровь. Не полковнику, его песенка и без того спета.
— Как ты думаешь, что они предпримут, если дать им добро?
— Моей фантазии не хватит. Я сам побаиваюсь этих беспредельщиков. Они могут взорвать здание на Лубянке, и я не буду удивлён.
— Тогда надо предложить им более гуманный вариант. Они по-любому что-нибудь натворят, так хоть чтобы с пользой.
— Если я предложу им сбить транспортник при заходе на посадку, это будет гуманно? Так поступили российские наёмники в 2014-м году на Донбассе. Сорок девять военнослужащих Украины. На территории Украины. А тут – три человека экипажа и сопровождающий. Лётчиков жалко, конечно. Грех берём на душу. Но сотня килограммов наркоты убьёт намного больше людей. Я не перекладываю ответственность, но хочу, чтобы ты откровенно высказал твоё мнение. И мы примем совместное решение, я обещаю быть объективным.
— Ты сам говорил, что мы на войне. И без жертв не обойтись. Хорошо, хоть наши остались живы. Но это будет открытым объявлением этой войны. С большими последствиями.
— Не думаю, что эти события свяжут с нами. По-русски не было сказано ни слова. Подумают о западных спецслужбах. А теракт на территории ГДР – это можно раскрутить в западной прессе, как протест против войны в Афганистане. Тупо позвонить в редакции ведущих газет и телеканалов. В будущем это было нормальной практикой.
— Сколько же грязи тебе довелось повидать, Володя! Как ты сам-то человеком остаться сумел?
— Благодаря одной скромной и честной женщине. Ты её знаешь.
— Береги её. Может, не стоит её втягивать в наши дела?
— Она уже записалась добровольцем.
— Повезло тебе с подругой. Завидую такой любви, на целых две жизни!
— Уж кто бы завидовал! Поплыли, я уже соскучился.
