По возвращению домой, я в ближайшие выходные поехал в Киев. Шесть часов на автобусе – это вырванные из юности годы. На вишнёвом, извиняюсь, длинножопом Икарусе – венгерском образце комфорта этих диких времён. Павиан, макака, маймун геморройный! Голимые две с половиной сотни кэмэ! Да я же их покорял за три часа, если даже не торопился! Ни мобилы, ни пиэспишки, ни вайфая, ни бандитского сериала на плоском видеомониторе, даже про обычную книжку в дорогу не подумал, кретин! Шесть напрасно прожитых часов!!! Ой, как нужна машина. Всё, с первого же гонорара куплю. Где? Вот решу с квартирой, и увидим.
Надо озаботиться жилплощадью. Ещё дома я зашёл в городской совет и навестил секретаршу Самого. То есть, председателя. Прислуга, как известно, знает всё. Получив коробку дефицитных шоколадных конфет, она через пять минут выдала мне листик бумаги с именами, телефонами и адресами руководителей жилищных отделов районных исполкомов города Киева. Потратив ещё коробку конфет на переговорном пункте (о кара небесная без сотовой связи!), я созвонился с указанными товарищами и договорился о встречах. Конечно же, неофициальных.
День выдался тяжёлый, но плодотворный. Таксист, нанятый для разъездов по городу, доставил моё тело на автовокзал и расплылся в многообещающей улыбке:
— Володя, если что, вот мой телефончик. Всё брошу, довезу на край света! Меня Геной зовут.
Конечно, довезёт. Заработать за пять часов сорок рублей – это вам не шутка. Но траты того стоили.
Первым делом я арендовал однокомнатную квартиру на полгода, оплата вперёд. Эти маклеры одинаковы во все времена и во всех Вселенных. Гена помог, тот ещё проныра, всё схвачено. Нужный человек. В центре, рядом с метро, второй этаж. Прочная дубовая дверь с эксклюзивным самодельным замком и решётки на окнах. Дорого, но чтобы хозяина и духу не было. Перевезли туда проклятый комод с товарной станции. Не распечатывая, заперли дверь и поехали к представителям номенклатуры.
Два работника советской жилищной мафии отказали. То ли испугались, то ли действительно что-то не сложилось. Несколько человек не явились в оговоренное время. Четверо на контакт пошли.
Я не выдумывал никаких оригинальных сценариев и не страдал излишней конспирацией, ибо принцип Оккама призывает не множить сущности. Времена тотальной слежки с помощью видеокамер и прослушки телефонов ещё не наступили. Чиновник пока что непуганый, компромата не боится, встретиться с незнакомым гражданином без бугаёв сопровождения не считает чем-то предосудительным, и на деловое предложение смотрит именно как на таковое, а не как на провокацию со скрытой камерой и мечеными баксами. Рай для мошенников и таких прохвостов, как ваш покорный слуга из искушённого в подлостях двадцать первого века. Парадайз! Мелкий Вовка заявил, что Остап Бендер – жалкая ничтожная личность по сравнению со мной. Ну, спасибо. Не видел ты МММ и элита-центров.
Всё было просто. Киев рос. Возводились целые микрорайоны. В основном строилось государственное жильё для рядовых граждан. Но была ещё одна ниша: жильё кооперативное. Будущие жильцы становились пайщиками жилищного кооператива, что-то вроде совладельцев возводимого дома. Притом, они вносили предварительную оплату, средства из которой шли на строительство. Конечно, этих денег недоставало, и на помощь приходило предприятие, которое и брало на себя львиную долю расходов. Такое могли себе позволить только солидные заводы, шахты и организации. Поэтому указанная ниша занимала довольно маленький процент в городском жилищном фонде. Естественно, устроиться работать на такие предприятия было не так просто, а ещё сложнее было попасть в заветный список пайщиков. Ибо очереди эти двигались заметно быстрее исполкомовских, пайщики принимали активное участие в строительстве и получали более качественное жильё. В общем-то, этот ликбез я устроил для молодёжи, которая не знает, как портил людей в советские времена жилищный вопрос.
Дьявол же, как известно, скрывается в деталях. Дело в том, что город даёт землю под застройку. И требует свою долю квартир в каждом сдающемся доме. Эти квартиры где-то учитываются, но учётность эта, как говорили в двухтысячных – непрозрачная. Начальство тоже хочет где-то жить. Дети, зятья, тёщи, любовницы, полезные знакомые – тоже. Вот я и попал в перечень полезных знакомых. Тупо и примитивно всучив взятки. Всего было потрачено двенадцать тысяч. Это приблизительно цена пая за трёхкомнатную квартиру! Страшные деньги! Но, во-первых, это за четыре пая. Во-вторых, четырём разным барыгам. И не семечки это покупать, квартиры будут готовы в течение года. Только за одну, двухкомнатную, я набросил тысячу, но чтобы в течение месяца. На Дарнице. Возле парка Победы. И чтобы рядом – гаражный кооператив. Ещё тысяча – за должность директора этого кооператива для моего человека. И пять гаражей. Ещё пятьсот.
— А с вами приятно иметь дело, молодой человек!
Мурашки по коже. Он что, тоже?!
— ”Мы из будущего”. Фильм первый, — промямлил я отзыв на пароль, охреневая.
Он вопросительно уставился на мою вытянутую физиономию.
— Какой фильм? О чём вы говорите?
Да, на воре шапка горит. Чуть не спалился.
— Извините, это я о своём задумался. Всё в порядке.
— Позвоните через неделю.
— Обязательно. Что-то мне подсказывает, что это не последняя наша сделка. Благодарю за потраченное на меня время. Всего доброго.
Нервы ни к чёрту. Брошу всё – и в Кисловодск! Глаза забегали в поисках турникета на выходе из парка. А вот и трамвай. Пора. Ах ты, таракан пакостный! Завёлся, понимаешь, Коровьев в моей голове! Шутит он над старым больным механиком! Да я тебя! Это ещё разобраться надо, кто в моей голове завёлся! Сам себя выпорешь, как та генеральша? Ну, всё, конец тебе. Я отомщу, и мстя моя будет страшна. Сегодня к девкам не идём! На автобус – и к маме. Обещал ей стишок сочинить на новогодний огонёк? Вот тебе первая строка: “Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты”! Дальше сам. Не, ну так нечестно! Ты же обещал! А ты своими мозгами когда пользовался? Всё на меня свалил! Ещё подкалывает! Ладно, шутку оценил. Мир. Пару часов на развлечения у нас есть. А про Кисловодск, между прочим, хорошая мысль. Ты бы знал, что такое боль в пояснице! Да и вообще, в здоровом теле – здоровый дух.
На вокзале забежал в буфет, подкрепиться на дорожку. Допивая томатный сок (10 копеек стакан! Из натуральных помидоров!), я рассеянно посматривал на отъезжающих и прибывших пассажиров. И вдруг заметил до боли знакомое лицо. Неужели? План созрел за минуту. Мужчина лет тридцати сидел в одиночестве, мелкими глотками попивая “Жигулёвское“, явно смакуя. Да, это его манера. Любит он пиво. Ценитель. Я ему иногда привозил из разных стран на дегустацию оригинальные сорта, на этой почве мы и подружились в те времена. Журбина. Это судьба!
— Михаил Васильевич?
Удивлённый, внимательно изучающий взгляд.
— Мы знакомы?
— Не думаю. Мне показал вас корреспондент Павел Зверев (Паша действительно освещал криминальную хронику). Разрешите представиться. Владимир Соменко. Переводчик, начинающий литератор. Собираю материал для детективной повести. Паша рекомендовал вас как перспективного сотрудника МУРа.
— К сожалению, уже бывшего сотрудника. Да и место для интервью не очень подходящее.
Видно было, что человек не в духе. Выгнали? Так это же из-за меня, вернее, из-за бандитской кассы. Он же сам дал мне наводку в будущем. А сам попал под раздачу именно по этому делу. Вот так я отблагодарил хорошего человека! Свинья вы, товарищ Соменко. Воистину, пути Господни неисповедимы. Но это не повод опускать руки.
— Вы уезжаете, или приехали?
— Отвёз жену к тёще, приехал устраиваться на новую службу.
— Найдётся у вас минут тридцать?
— Говорю же, не до репортажей мне. Хотя время – да, я до завтра свободен.
— Я не про интервью. Просто пообщаться интересно. Не каждый день увидишь в нашем селе оперативника из МУРа. Даже бывшего.
— Постойте, а вы случайно не тот самый Соменко…
Поехали…
Ох, и наслушался же я потом! Оказывается, жив я до сих пор по невероятному стечению обстоятельств. Тому самому, что в моей первой Вселенной немного продлило дни покойному Жирдяю. Общак – дело нешутейное, и одному Пушку никто бы его не доверил. В двух сотнях метров от его жилища было выставлено целых два внешних поста: уголовников и милиции. Они базировались в пустующих домах, буквально через дорогу друг от друга. По месту дислокации единственного в округе рабочего телефона-автомата в будке. В тот вечер со стороны милиции оперативное обеспечение выполнялось группой Журбины. Как назло, дежурный опер заболел, а заменить его было совершенно некем по причине праздничных мероприятий и усиления милицейской службы в городе. Журбина здраво рассудил, что уголовники более заинтересованы в сохранности кассы, вот пускай денёк и обойдутся без милицейской поддержки. Однако, попросил командира патрульной милиции производить периодические обходы в этом районе. В той истории эти патрульные и поймали Жирдяя. А в этой они лишь обнаружили заглохший автомобиль у дома кассира с ещё тёплым капотом да пару трупов. Двое уголовников на своём посту немного позже были найдены своими подельниками в состоянии глубоко алкогольного опьянения, очень скоро перешедшего в стадию мертвецкого. То есть, с перерезанными глотками. Притом никакая бифуркация для уголовников не состоялась ни в той, ни в этой Вселенной. В отличие от Журбины. Там он обошёлся лишь выговором – всё-таки история закончилась более благополучно. А здесь был залёт по полной программе, с разжалованием до лейтенантского звания и позорным изгнанием из рядов Московского уголовного розыска. Гадов, подсунувших ему такую свинью, Михаил Васильевич готов был разорвать на куски. Глядя на него, мой младший я (комсорг, атеист во втором поколении!) Христом-богом молил меня НИКОГДА, НИКОГДА и никому не проговориться о нашей причастности. И я был с ним солидарен. Ибо такого врага можно пожелать только моим врагам! А коли враг моего врага… Так в чём дело?
— Михаил Васильевич. Я понимаю ваше состояние, но имеем то, что имеем, как говорил один президент. Я сейчас скажу неприятные, возможно, даже крамольные вещи. Прошу вас, не обижайтесь и не бейте меня по голове. Просто выслушайте. А самое главное – не воспринимайте меня как агента, подосланного к вам для провокации. Наша встреча действительно случайна, но я хочу извлечь из неё что-то полезное. И для себя, и для вас. Договорились?
— Мягко стелешь, Владимир (Я сразу предложил его обращаться ко мне на ”ты”). Говори.
— Думаю, сейчас ваша карьера может подняться не выше должности участкового в какой-нибудь Кацапетовке. Как говорил Остап Бендер, это медицинский факт. Есть альтернатива. Я хочу вам предложить интересную но, вероятнее всего, опасную работу. Поверьте, за мной не стоят никакие организации. Всего несколько частных лиц. С приличными средствами и возможностями. Есть идея создания оперативной аналитической группы для борьбы с коррупцией. На всех уровнях, вплоть до высших. Никто не планирует антигосударственной деятельности. Просто восстановить закон и порядок. Вы же оперативник. Видите нашу жизнь с её теневой стороны. Знаете, что государственные служащие вовсю злоупотребляют положением и властью в целях личной наживы. Что образовался целый класс под названием номенклатура. Неприкасаемые. Ты – мне, я – тебе. Спецмагазины, распределители, дефицит только для своих. Элитные курорты, поездки и лечение за рубежом, специальные школы и больницы, охотничьи угодья в заповедниках, огороженные заборами дачные посёлки с дворцами. Думаю, достаточно. Сами знаете. Все знают, что это неправильно. В конце концов, не по Конституции. Разве в ней написано, что я не имею права отдохнуть в санатории имени Семашко? Или лечиться в кремлёвской больнице? Почему вонючие американские джинсы я должен доставать у фарцовщиков, а сынок председателя исполкома покупает их в ведомственном магазине? Если все равны, так пусть этот сынок учится со мной в одном классе, а не в элитной школе. Он что, умнее меня? Не думаю, золотая медаль у меня, считай, в кармане. Но он пойдет в МГИМО, а я туда не пройду по конкурсу. А взятки, переплаты? Ведь по-честному я не могу купить журнал с моей собственной повестью, только из-под полы! Все это знают, видят и молчат. Ну, пошушукаются на кухне. А если взять, да и вывести кое-кого на чистую воду? Да с освещением в прессе, на телевидении? С предоставлением неопровержимых доказательств? Знаете, какой будет эффект?
— Знаю. Тебя посадят. И меня вместе с тобой. Так законопатят – мама не горюй.
— Я не собираюсь кричать на всех перекрёстках пустые лозунги. Это кропотливая вдумчивая работа, расчёт на десять шагов вперёд, манипуляции, интриги, но в конце – гласность! Прозрачность, вот чего они боятся! Удалить от власти десяток оголтелых воров – тысяча задумается, ведь органы-то у нас работают, информация на всех есть. Просто ходу не дают. Это вам я должен рассказывать? Значит, эту информацию надо раздобыть и обнародовать. Открыто и честно. Система сама выплюнет клиента.
— Система сожрёт тебя. Были уже такие умники.
— Михаил Васильевич, вы телевизор смотрите? Заседания Политбюро, Совета министров?
— Конечно. Мне по должности положено.
— И что вы там видите?
— Ну, товарищи выступают…
— Значит, товарищей видите. Заслуженные ветераны партии и правительства. Руководители государства. Вы можете представить, сколько из них останется в живых лет через пять-семь? И кто им придёт на смену? Ведь сегодняшняя система на выстрел не подпускает туда молодых, энергичных и умных. Она окуклилась сама в себе, и когда старое заслуженное поколение уйдёт – начнётся примитивная борьба за власть. В ней выживает сильнейший, самый подлый и безнравственный. Кто? Номенклатурщик. Тот, который живёт только своими интересами. Отнюдь не народными. Страшно представить, во что превратится государство, как мы станем жить под чутким руководством таких правителей.
— Володя, ты плохо кончишь.
— Я ещё даже не начинал. А вот они уже давно продают Родину в особо крупных размерах. Пока ещё втихаря крысятничают. Возьмут власть – сойдёт лавина. Это неизбежно, Михаил Васильевич. Как говорится, объективная реальность. И если их не остановить сейчас – через десять-пятнадцать лет у нас тут камня на камне не останется. Это не только я такой умный. Поумней меня люди просчитали ситуацию. Ужаснулись. И начинают действовать. Нужны профессионалы. Деньги есть. Идеи и планы есть. Людей не хватает.
— А если я тебя сейчас возьму и отведу в одно место?
— Это ваш выбор. Навесить на меня нечего. Так, одной неприятностью больше. Разговор к делу не пришьёшь, не так ли, товарищ лейтенант? Но если заинтересуетесь – дам вам почитать некоторые документы. И тогда вам придётся не вести меня в органы, а убить. Потому что с такими знаниями в голове вам тоже не жить.
— Сколько тебе лет, парень?
— Семнадцать.
— Не по годам твои разговоры.
— На войне люди рано взрослеют.
— Так ты с войны пришёл?
— Нет, я записался в добровольцы. И вам предлагаю. Работа под прикрытием. Директором маленькой конторы. Штат наберёте сами. Квартира на Дарнице в течение месяца. Официальная зарплата – слёзы. Неофициально – очень большие деньги в обороте. За каждую копейку отвечать не требуют, но меру лучше соблюдать. Как говорится, каждому по потребностям. Думайте до следующей субботы. Пошепчитесь с женой. Ей предоставим официальную работу. Я не подкупаю вас, но материально вы будете обеспечены. Сотрудник должен думать о работе, а не об очереди за тюлькой. Вот телефон, позвоните о вашем решении. Там простой таксист Гена или его жена, мне передадут. Если всё нормально – в воскресение в двенадцать дня на этом месте. Я принесу доказательства. Можете не устраивать засаду, я не профессионал, но умею беречь себя, любимого.
— Ты профессиональный вербовщик. Зацепил-таки меня.
— Жить захочешь – не так раскорячишься. Нуждаюсь я в таких людях, как вы. А профессия моя – ученик десятого класса.
— Молодой, да ранний.
— Мне ехать пора, Михаил Васильевич. Крайний автобус. Как бы вы ни решили, мне приятно было с вами познакомиться. И хочется о многом ещё поговорить. До свидания?
— Ну, Владимир. Опер в тебе пропадает. Бывай. Думать стану.
Надо озаботиться жилплощадью. Ещё дома я зашёл в городской совет и навестил секретаршу Самого. То есть, председателя. Прислуга, как известно, знает всё. Получив коробку дефицитных шоколадных конфет, она через пять минут выдала мне листик бумаги с именами, телефонами и адресами руководителей жилищных отделов районных исполкомов города Киева. Потратив ещё коробку конфет на переговорном пункте (о кара небесная без сотовой связи!), я созвонился с указанными товарищами и договорился о встречах. Конечно же, неофициальных.
День выдался тяжёлый, но плодотворный. Таксист, нанятый для разъездов по городу, доставил моё тело на автовокзал и расплылся в многообещающей улыбке:
— Володя, если что, вот мой телефончик. Всё брошу, довезу на край света! Меня Геной зовут.
Конечно, довезёт. Заработать за пять часов сорок рублей – это вам не шутка. Но траты того стоили.
Первым делом я арендовал однокомнатную квартиру на полгода, оплата вперёд. Эти маклеры одинаковы во все времена и во всех Вселенных. Гена помог, тот ещё проныра, всё схвачено. Нужный человек. В центре, рядом с метро, второй этаж. Прочная дубовая дверь с эксклюзивным самодельным замком и решётки на окнах. Дорого, но чтобы хозяина и духу не было. Перевезли туда проклятый комод с товарной станции. Не распечатывая, заперли дверь и поехали к представителям номенклатуры.
Два работника советской жилищной мафии отказали. То ли испугались, то ли действительно что-то не сложилось. Несколько человек не явились в оговоренное время. Четверо на контакт пошли.
Я не выдумывал никаких оригинальных сценариев и не страдал излишней конспирацией, ибо принцип Оккама призывает не множить сущности. Времена тотальной слежки с помощью видеокамер и прослушки телефонов ещё не наступили. Чиновник пока что непуганый, компромата не боится, встретиться с незнакомым гражданином без бугаёв сопровождения не считает чем-то предосудительным, и на деловое предложение смотрит именно как на таковое, а не как на провокацию со скрытой камерой и мечеными баксами. Рай для мошенников и таких прохвостов, как ваш покорный слуга из искушённого в подлостях двадцать первого века. Парадайз! Мелкий Вовка заявил, что Остап Бендер – жалкая ничтожная личность по сравнению со мной. Ну, спасибо. Не видел ты МММ и элита-центров.
Всё было просто. Киев рос. Возводились целые микрорайоны. В основном строилось государственное жильё для рядовых граждан. Но была ещё одна ниша: жильё кооперативное. Будущие жильцы становились пайщиками жилищного кооператива, что-то вроде совладельцев возводимого дома. Притом, они вносили предварительную оплату, средства из которой шли на строительство. Конечно, этих денег недоставало, и на помощь приходило предприятие, которое и брало на себя львиную долю расходов. Такое могли себе позволить только солидные заводы, шахты и организации. Поэтому указанная ниша занимала довольно маленький процент в городском жилищном фонде. Естественно, устроиться работать на такие предприятия было не так просто, а ещё сложнее было попасть в заветный список пайщиков. Ибо очереди эти двигались заметно быстрее исполкомовских, пайщики принимали активное участие в строительстве и получали более качественное жильё. В общем-то, этот ликбез я устроил для молодёжи, которая не знает, как портил людей в советские времена жилищный вопрос.
Дьявол же, как известно, скрывается в деталях. Дело в том, что город даёт землю под застройку. И требует свою долю квартир в каждом сдающемся доме. Эти квартиры где-то учитываются, но учётность эта, как говорили в двухтысячных – непрозрачная. Начальство тоже хочет где-то жить. Дети, зятья, тёщи, любовницы, полезные знакомые – тоже. Вот я и попал в перечень полезных знакомых. Тупо и примитивно всучив взятки. Всего было потрачено двенадцать тысяч. Это приблизительно цена пая за трёхкомнатную квартиру! Страшные деньги! Но, во-первых, это за четыре пая. Во-вторых, четырём разным барыгам. И не семечки это покупать, квартиры будут готовы в течение года. Только за одну, двухкомнатную, я набросил тысячу, но чтобы в течение месяца. На Дарнице. Возле парка Победы. И чтобы рядом – гаражный кооператив. Ещё тысяча – за должность директора этого кооператива для моего человека. И пять гаражей. Ещё пятьсот.
— А с вами приятно иметь дело, молодой человек!
Мурашки по коже. Он что, тоже?!
— ”Мы из будущего”. Фильм первый, — промямлил я отзыв на пароль, охреневая.
Он вопросительно уставился на мою вытянутую физиономию.
— Какой фильм? О чём вы говорите?
Да, на воре шапка горит. Чуть не спалился.
— Извините, это я о своём задумался. Всё в порядке.
— Позвоните через неделю.
— Обязательно. Что-то мне подсказывает, что это не последняя наша сделка. Благодарю за потраченное на меня время. Всего доброго.
Нервы ни к чёрту. Брошу всё – и в Кисловодск! Глаза забегали в поисках турникета на выходе из парка. А вот и трамвай. Пора. Ах ты, таракан пакостный! Завёлся, понимаешь, Коровьев в моей голове! Шутит он над старым больным механиком! Да я тебя! Это ещё разобраться надо, кто в моей голове завёлся! Сам себя выпорешь, как та генеральша? Ну, всё, конец тебе. Я отомщу, и мстя моя будет страшна. Сегодня к девкам не идём! На автобус – и к маме. Обещал ей стишок сочинить на новогодний огонёк? Вот тебе первая строка: “Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты”! Дальше сам. Не, ну так нечестно! Ты же обещал! А ты своими мозгами когда пользовался? Всё на меня свалил! Ещё подкалывает! Ладно, шутку оценил. Мир. Пару часов на развлечения у нас есть. А про Кисловодск, между прочим, хорошая мысль. Ты бы знал, что такое боль в пояснице! Да и вообще, в здоровом теле – здоровый дух.
На вокзале забежал в буфет, подкрепиться на дорожку. Допивая томатный сок (10 копеек стакан! Из натуральных помидоров!), я рассеянно посматривал на отъезжающих и прибывших пассажиров. И вдруг заметил до боли знакомое лицо. Неужели? План созрел за минуту. Мужчина лет тридцати сидел в одиночестве, мелкими глотками попивая “Жигулёвское“, явно смакуя. Да, это его манера. Любит он пиво. Ценитель. Я ему иногда привозил из разных стран на дегустацию оригинальные сорта, на этой почве мы и подружились в те времена. Журбина. Это судьба!
— Михаил Васильевич?
Удивлённый, внимательно изучающий взгляд.
— Мы знакомы?
— Не думаю. Мне показал вас корреспондент Павел Зверев (Паша действительно освещал криминальную хронику). Разрешите представиться. Владимир Соменко. Переводчик, начинающий литератор. Собираю материал для детективной повести. Паша рекомендовал вас как перспективного сотрудника МУРа.
— К сожалению, уже бывшего сотрудника. Да и место для интервью не очень подходящее.
Видно было, что человек не в духе. Выгнали? Так это же из-за меня, вернее, из-за бандитской кассы. Он же сам дал мне наводку в будущем. А сам попал под раздачу именно по этому делу. Вот так я отблагодарил хорошего человека! Свинья вы, товарищ Соменко. Воистину, пути Господни неисповедимы. Но это не повод опускать руки.
— Вы уезжаете, или приехали?
— Отвёз жену к тёще, приехал устраиваться на новую службу.
— Найдётся у вас минут тридцать?
— Говорю же, не до репортажей мне. Хотя время – да, я до завтра свободен.
— Я не про интервью. Просто пообщаться интересно. Не каждый день увидишь в нашем селе оперативника из МУРа. Даже бывшего.
— Постойте, а вы случайно не тот самый Соменко…
Поехали…
Ох, и наслушался же я потом! Оказывается, жив я до сих пор по невероятному стечению обстоятельств. Тому самому, что в моей первой Вселенной немного продлило дни покойному Жирдяю. Общак – дело нешутейное, и одному Пушку никто бы его не доверил. В двух сотнях метров от его жилища было выставлено целых два внешних поста: уголовников и милиции. Они базировались в пустующих домах, буквально через дорогу друг от друга. По месту дислокации единственного в округе рабочего телефона-автомата в будке. В тот вечер со стороны милиции оперативное обеспечение выполнялось группой Журбины. Как назло, дежурный опер заболел, а заменить его было совершенно некем по причине праздничных мероприятий и усиления милицейской службы в городе. Журбина здраво рассудил, что уголовники более заинтересованы в сохранности кассы, вот пускай денёк и обойдутся без милицейской поддержки. Однако, попросил командира патрульной милиции производить периодические обходы в этом районе. В той истории эти патрульные и поймали Жирдяя. А в этой они лишь обнаружили заглохший автомобиль у дома кассира с ещё тёплым капотом да пару трупов. Двое уголовников на своём посту немного позже были найдены своими подельниками в состоянии глубоко алкогольного опьянения, очень скоро перешедшего в стадию мертвецкого. То есть, с перерезанными глотками. Притом никакая бифуркация для уголовников не состоялась ни в той, ни в этой Вселенной. В отличие от Журбины. Там он обошёлся лишь выговором – всё-таки история закончилась более благополучно. А здесь был залёт по полной программе, с разжалованием до лейтенантского звания и позорным изгнанием из рядов Московского уголовного розыска. Гадов, подсунувших ему такую свинью, Михаил Васильевич готов был разорвать на куски. Глядя на него, мой младший я (комсорг, атеист во втором поколении!) Христом-богом молил меня НИКОГДА, НИКОГДА и никому не проговориться о нашей причастности. И я был с ним солидарен. Ибо такого врага можно пожелать только моим врагам! А коли враг моего врага… Так в чём дело?
— Михаил Васильевич. Я понимаю ваше состояние, но имеем то, что имеем, как говорил один президент. Я сейчас скажу неприятные, возможно, даже крамольные вещи. Прошу вас, не обижайтесь и не бейте меня по голове. Просто выслушайте. А самое главное – не воспринимайте меня как агента, подосланного к вам для провокации. Наша встреча действительно случайна, но я хочу извлечь из неё что-то полезное. И для себя, и для вас. Договорились?
— Мягко стелешь, Владимир (Я сразу предложил его обращаться ко мне на ”ты”). Говори.
— Думаю, сейчас ваша карьера может подняться не выше должности участкового в какой-нибудь Кацапетовке. Как говорил Остап Бендер, это медицинский факт. Есть альтернатива. Я хочу вам предложить интересную но, вероятнее всего, опасную работу. Поверьте, за мной не стоят никакие организации. Всего несколько частных лиц. С приличными средствами и возможностями. Есть идея создания оперативной аналитической группы для борьбы с коррупцией. На всех уровнях, вплоть до высших. Никто не планирует антигосударственной деятельности. Просто восстановить закон и порядок. Вы же оперативник. Видите нашу жизнь с её теневой стороны. Знаете, что государственные служащие вовсю злоупотребляют положением и властью в целях личной наживы. Что образовался целый класс под названием номенклатура. Неприкасаемые. Ты – мне, я – тебе. Спецмагазины, распределители, дефицит только для своих. Элитные курорты, поездки и лечение за рубежом, специальные школы и больницы, охотничьи угодья в заповедниках, огороженные заборами дачные посёлки с дворцами. Думаю, достаточно. Сами знаете. Все знают, что это неправильно. В конце концов, не по Конституции. Разве в ней написано, что я не имею права отдохнуть в санатории имени Семашко? Или лечиться в кремлёвской больнице? Почему вонючие американские джинсы я должен доставать у фарцовщиков, а сынок председателя исполкома покупает их в ведомственном магазине? Если все равны, так пусть этот сынок учится со мной в одном классе, а не в элитной школе. Он что, умнее меня? Не думаю, золотая медаль у меня, считай, в кармане. Но он пойдет в МГИМО, а я туда не пройду по конкурсу. А взятки, переплаты? Ведь по-честному я не могу купить журнал с моей собственной повестью, только из-под полы! Все это знают, видят и молчат. Ну, пошушукаются на кухне. А если взять, да и вывести кое-кого на чистую воду? Да с освещением в прессе, на телевидении? С предоставлением неопровержимых доказательств? Знаете, какой будет эффект?
— Знаю. Тебя посадят. И меня вместе с тобой. Так законопатят – мама не горюй.
— Я не собираюсь кричать на всех перекрёстках пустые лозунги. Это кропотливая вдумчивая работа, расчёт на десять шагов вперёд, манипуляции, интриги, но в конце – гласность! Прозрачность, вот чего они боятся! Удалить от власти десяток оголтелых воров – тысяча задумается, ведь органы-то у нас работают, информация на всех есть. Просто ходу не дают. Это вам я должен рассказывать? Значит, эту информацию надо раздобыть и обнародовать. Открыто и честно. Система сама выплюнет клиента.
— Система сожрёт тебя. Были уже такие умники.
— Михаил Васильевич, вы телевизор смотрите? Заседания Политбюро, Совета министров?
— Конечно. Мне по должности положено.
— И что вы там видите?
— Ну, товарищи выступают…
— Значит, товарищей видите. Заслуженные ветераны партии и правительства. Руководители государства. Вы можете представить, сколько из них останется в живых лет через пять-семь? И кто им придёт на смену? Ведь сегодняшняя система на выстрел не подпускает туда молодых, энергичных и умных. Она окуклилась сама в себе, и когда старое заслуженное поколение уйдёт – начнётся примитивная борьба за власть. В ней выживает сильнейший, самый подлый и безнравственный. Кто? Номенклатурщик. Тот, который живёт только своими интересами. Отнюдь не народными. Страшно представить, во что превратится государство, как мы станем жить под чутким руководством таких правителей.
— Володя, ты плохо кончишь.
— Я ещё даже не начинал. А вот они уже давно продают Родину в особо крупных размерах. Пока ещё втихаря крысятничают. Возьмут власть – сойдёт лавина. Это неизбежно, Михаил Васильевич. Как говорится, объективная реальность. И если их не остановить сейчас – через десять-пятнадцать лет у нас тут камня на камне не останется. Это не только я такой умный. Поумней меня люди просчитали ситуацию. Ужаснулись. И начинают действовать. Нужны профессионалы. Деньги есть. Идеи и планы есть. Людей не хватает.
— А если я тебя сейчас возьму и отведу в одно место?
— Это ваш выбор. Навесить на меня нечего. Так, одной неприятностью больше. Разговор к делу не пришьёшь, не так ли, товарищ лейтенант? Но если заинтересуетесь – дам вам почитать некоторые документы. И тогда вам придётся не вести меня в органы, а убить. Потому что с такими знаниями в голове вам тоже не жить.
— Сколько тебе лет, парень?
— Семнадцать.
— Не по годам твои разговоры.
— На войне люди рано взрослеют.
— Так ты с войны пришёл?
— Нет, я записался в добровольцы. И вам предлагаю. Работа под прикрытием. Директором маленькой конторы. Штат наберёте сами. Квартира на Дарнице в течение месяца. Официальная зарплата – слёзы. Неофициально – очень большие деньги в обороте. За каждую копейку отвечать не требуют, но меру лучше соблюдать. Как говорится, каждому по потребностям. Думайте до следующей субботы. Пошепчитесь с женой. Ей предоставим официальную работу. Я не подкупаю вас, но материально вы будете обеспечены. Сотрудник должен думать о работе, а не об очереди за тюлькой. Вот телефон, позвоните о вашем решении. Там простой таксист Гена или его жена, мне передадут. Если всё нормально – в воскресение в двенадцать дня на этом месте. Я принесу доказательства. Можете не устраивать засаду, я не профессионал, но умею беречь себя, любимого.
— Ты профессиональный вербовщик. Зацепил-таки меня.
— Жить захочешь – не так раскорячишься. Нуждаюсь я в таких людях, как вы. А профессия моя – ученик десятого класса.
— Молодой, да ранний.
— Мне ехать пора, Михаил Васильевич. Крайний автобус. Как бы вы ни решили, мне приятно было с вами познакомиться. И хочется о многом ещё поговорить. До свидания?
— Ну, Владимир. Опер в тебе пропадает. Бывай. Думать стану.
