2014, декабрь, 13. Россия.
Над Ковчегом повисли облака, падал лёгкий снежок. Вторая годовщина трагедии. Город притих, только из храма отца Фёдора доносилось печальное пение. Здание строилось по особому проекту. Уважая все вероисповедания, никому не отдавая предпочтение. Думаю, какой-нибудь православный архиерей крепко взгрел бы вольнодумца-лётчика, увидев такой храм. Зато каждый пришедший мог найти здесь свою икону или другую святыню, а заодно и облегчить душу молитвой или беседой со священником. Невзирая на страшную занятость с курсантами и боевую работу, тот всегда находил время для любого человека. Крестины наших детей он провёл, словно боевой инструктаж. Для него не было разницы, кто из нас протестант, православный или лютеранин. Даже атеист затесался.
— В единого Бога веруем, дети мои. Нарекаю раба Божьего…
Нашего сына мы с Евой решили назвать Дмитрием. Максим с Мари избрали имя Юрий. Петя уступил Джейн, и наполовину украинская девочка получила имя Элизабет. Ваня с Алиной нарекли первенца Джузеппе. Джейн была очень польщена нашим предложением стать крёстной родительницей Дмитрию вместе с Ником Шепардом. Ева очень рада, она хранила к нашим кумовьям трепетное и сердечное отношение.
— Фэд. Не знаю, как начать разговор. Многие сочли бы это кликушеством или дурной приметой. Но, во имя всех наших детей… — в его взгляде страдание и какая-то детская тоска. Нет ничего более мучительного для меня — видеть такие глаза друга. Он счастлив в новой семье, безумно любит малыша Юру. Но боль по первенцу не притупились. Даже всемогущее время не может унять эту боль.
— Брат, не надо слов. Я только ждал, когда ты сам предложишь. Согласен.
Долго молчим, обнявшись. Одним крёстником у меня, атеиста, стало больше.
Теперь мы часто виделись с друзьями, прогуливаясь с колясками. Вернее, наши жёны. Мы же встречались в штабах, на кораблях или в тренировочных воздушных боях. Когда мне было недосуг, под пресс летающего священника попадал Хуан. Старый забияка гонял его по небу до седьмого пота:
— Не успокоюсь, пока ты меня не одолеешь на такой машине. Ты должен летать лучше, чем твой престарелый командир. Кто его выручит в сражении?
Хуану довольно часто приходилось вылетать на эвакуацию скитальцев. Уже два беспилотных аппарата неделями прочёсывали обширные территории. На «Чайке» или «Соколе» — в зависимости от расстояния – парень за полтора месяца доставил в Ковчег сорок восемь человек. С ними работали разведчики мистера Шепарда, и лишь после длительной проверки люди вливались в наше общество. Сбоев пока не было, но и лишнего первое время им старались не показывать.
Боевой аппарат на плазменной тяге уже строился в подвалах университета и цехах заводов союзников. Без кооперации такие проекты осуществить одному Ковчегу не по силам. Когда этот монстр появится в небе, аэродинамическую боевую авиацию можно с чистой совестью списывать в утиль. Джон в мое отсутствие с тяжким вздохом садился в правое кресло «Сокола» и брал у Хуана уроки вождения. К помощнику у отца Фёдора не было никакого милосердия. И только зависть товарищей к оказанной чести быть вторым у самого Монаха удерживала парня от дезертирства. Молодые пилоты подружились семьями.
Мы набирались сил. По случаю рождения ребёнка Джейн временно отошла от дел. Назначенный стармехом на «Европу» немец Томас Уде справлялся хорошо, но первое время нуждался в некоторой опеке. Мне пришлось взять шефство над группой будущих коллег в университете. Надо же отдать долг флоту, если самого унесло в небо. Вместе с курсантами и экипажем Вани Грозового мы приступили к переоборудованию «Америки» на электрическое движение. Катер не был рассчитан на длительное плавание, и постоянные пополнения запасов топлива стали проклятием для экипажа. Кроме того, лучи Тесла освобождали приличный вес и объём, дефицитные на маленьком корабле. Сара требовала внимания. С появлением младенца, у Евы стало меньше времени на воспитание дочки. Приходилось отдуваться мне. А хитрый подросток желал от меня одного – летать. Сначала я просто отдыхал, катаясь с ней на «Чайке». Но этот чертёнок подружился с дядей Фёдором, а тот кое-что ей показал в воздухе. И вместо отдыха я получил комплекс пилотажа юного истребителя. Когда-нибудь я не выдержу, я его так раздолбаю! В общем, отдых удался.
Я встретил Ника рано утром на «Европе». Он изучал крупномасштабную карту Новой Земли.
— Мистер Шепард, мы там столько шуму наделали, что ещё можно искать в этих краях?
— Приборы зафиксировали надувную лодку в районе нашей базы. Мне доложили разведчики. Три человека в военно-морской форме России. Я уже говорил вам, что президентский резерв имеет приказ не вступать не то, что в конфликт, но даже в контакт. Их бункер – на восточной части острова, в шестидесяти милях от нашего. Они – самый ближний к нам противник. Лодка до сих пор там. Возможно, у них проблемы с припасами. Два года под землёй – большой срок.
— А давайте я слетаю на «Соколе». Привезу вам «языка». За три часа обернусь!
— Я не могу привыкнуть к таким скоростям. Почему бы и нет?
— Идём к командиру.
Через час мы с Хуаном взлетаем. Ещё через час я ухожу в скалы Новой Земли и между ними крадусь к бункеру. Три фигуры кирками долбят камни в районе люка. Расслабились воины. Автоматы оставили в лодке. Заметили нас, когда самолёт завис над их судёнышком, ощетинившись пушкой. Открываю фонарь, привстаю:
— Бог в помощь, бойцы! Давайте по-хорошему. Всё железное медленно складываете на землю, руки поднимаете. И я не стреляю. Эта пушка отрывает ноги одним выстрелом. До самой шеи.
Ребята толковые. Двое. Третий дёргается рукой к ремню. Мой автомат коротко сказал: так-так-так. Нельзя так. Ещё один грех на моей душе.
— На колени! Руки за голову! Кто такие?
— Матросы. С базы. Нас послали продуктов поискать. Сказали, бункер тут.
— Сколько людей на базе?
— Четыреста два. Уже четыреста один.
— Вооружение?
— Три вертолёта и малый десантный корабль, но он законсервирован. Две установки «Град». Десять пулемётов, автоматы, гранаты. Не убивайте!
Быстро обыскиваю. По паре рожков к автоматам, ножи. У убитого – пистолет. Старший лейтенант. Солдатские книжки. Вещмешок с консервами. Не густо. Сбрасывают тело товарища в воду, отталкивают лодку от берега. В наручниках им будет неудобно, но потерпят. Лезут в багажник самолёта.
Приземляюсь прямо на причал. Выгружаемся, и Хуан уводит машину на базу.
— Мистер Фэд! Вы волшебник!
— Волшебник живёт в подвале большого здания возле парка. Его фамилия – Леви.
— Полностью разделяю ваше мнение.
На причале пленники очумело озираются.
— Моряки. Есть шанс для спасения. Вы рассказываете всё нам с этим дядей, потом вас проверят, как следует, и вы можете начать новую жизнь. Поверьте на слово, сегодня вам выпала удача. На Земле больше нет такого места, как здесь. А пока пойдём обедать.
В столовой команды Виктор Иванович угощает нас борщом с чесночными пампушками, биточками с картофелем и свежим салатом. На ферме работает большая теплица. Ребята аж вспотели, жадно поглощая зелень. Кок приносит ещё. Удаляется, утирая слезу.
— Да мы и не знаем ничего такого. Уже на дембель собирались, а тут как грохнет. Офицеры сказали, что планете – кирдык. Будем ждать команды Президента, такая диспозиция. Два года мурыжат одно и то же. Сами пьянствуют, потом до одури муштруют. Первый раз нормально на воздух попали. От консервов уже цинга, а доктор не прокисает. Нас было четыреста девяносто шесть. Двадцать трое покончили с собой. Двое в поножовщине. Остальные по болезням. Половина команды еле ноги переставляет. Полсотни лежачих. Ад.
Заботится родина о своих героях!
— Президент погиб в тот день. А его помощника рабочие недавно повесили на Алтае. Вашим командирам команды ждать неоткуда. Надо вытаскивать ребят. Как туда можно проникнуть? Служивые обычно все лазейки знают.
— Через вытяжной вентилятор. Туда с курилки можно попасть по кожуху. Ночью все офицеры перепиваются, вахта отключает вентилятор. Он огромный, можно пролезть между лопастями. Ходим воздухом дышать, летом мох кушали.
Эсминец «Быстрый» даёт тридцать шесть узлов. «Европа» слегка отстаёт. Через четыре дня – рандеву в соседней с бункером бухте. Пленные дали подробный план подземелья. Один из них, Вася Зайцев, вызвался в проводники. Десант затаился у замаскированного вентилятора. В первых рядах – русскоязычные бойцы с «Европы», Ваня Грозный и Вадим Лебедев. Ночь. Вентилятор остановился, вскоре появляется первая фигура.
— Коля, привет. Это я, Заяц.
— Ты откуда взялся?
— Привёл спасателей. Не шуми. Тут такое дело – чтобы офицеры стрельбу не начали.
Не вышло без стрельбы. В коридоре, разделяющем помещения рядового и офицерского состава, находился туалет. В момент проникновения десанта мочевой пузырь позвал кого-то из командиров в поход. Надо отдать должное подготовке подземного гарнизона. Невзирая на выпитое, офицер поднял тревогу и даже стрельбу. Нырнул в дверь и запер мощный засов. Пока готовили подрыв, офицерский корпус приготовился к последнему бою. К сожалению, так для них и случилось. Гранаты и огнемёты, проверенные в боях, не оставили шансов. Безоружных и ослабевших рядовых взяли голыми руками.
Под землёй стоял почти новенький корабль. Флотилия Ковчега в нём не нуждалась, а вот Иван Иванович Костров давно мечтал получить выход в море по родимой Пижме. Прибежище разжилось собственными вертолётами. Наши специалисты с помощью освобождённых и подкормленных матросов за несколько дней привели судно в мореходное состояние. Пятнадцать человек были совсем больны, но не согласились на лечение в госпитале Ковчега. Фрэнк Стоун, загрузив аптеку, взялся сопровождать их до Пижмы с условием, что я подберу его на «Соколе». В числе спасённых на Азорских островах, были русские морские офицеры. Четверо из них решили продолжить службу на этом корабле. Как-никак, а на родину тянуло. Двести шестьдесят восемь женихов своим ходом отправились к русским красавицам. Только Вася Зайцев попросил оставить его на «Европе». Видно, понравились салаты Виктора Ивановича. Что-то у нас подозрительно быстро растёт коллекция законсервированных подземелий.
Вся Пижма вышла встречать свой морской флот на берег реки. Самолётик Петровича качнул крыльями над излучиной. Слегка посвежевшие моряки-сидельцы растерянно сходили на незнакомый берег. Некоторых вели под локотки. Но каждого подхватывали заботливые руки, уводили по домам.
— Не давайте им спиртного первое время. Иван Иванович, вы проследите. Объясните женщинам. Погубят ребят. Они Солнца два года не видели.
— Уже сделано, Ильич. Бабы у нас понятливые. Добрые бабы.
Да, добра русская женщина. Это невозможно описать, это надо видеть. Хуан только сказал: Чиф, я счастлив, что породнился с этими людьми.
«Сокол» стал легендой Ковчега, не успев совершить настоящий подвиг. Прокатиться на нём мечтал и стар, и млад. Фантастические формы и его лётные характеристики не могли оставить равнодушным даже серьёзного доктора Стоуна. В благодарность за многочисленные услуги моему экипажу, я решил исполнить его заветные желания:
— Док, пристегнитесь покрепче и командуйте. К вашим услугам высший пилотаж, стратосфера и сверхзвук. У меня есть запасной час для прогулки и небо для вас.
— Я хочу увидеть эту планету с такой высоты, чтобы скрылись её страшные раны.
— Наденьте маску. Вот так. Правильно.
И мы устремились вперёд и вверх со всей возможной скоростью. Небо над головой стало почти чёрным. Планета удалялась в дымке, округлялась. Казалось, оттолкнись – и она насовсем уплывёт в глубины Вселенной. Я наслаждался удивительными чувствами, нахлынувшими в этой волшебной вышине. Взглянул на Фрэнка. Он утирал слёзы.
— Когда мы умрём, Фэд, мы поднимемся ещё выше и встретим там тех, кого любили. Я хочу в это верить.
— Я тоже, Фрэнк.
— Спасибо вам. За два года я впервые смог заплакать. Знаете…
— Знаю.
В лесах под Смоленском шла воздушная разведка. Новый беспилотник второй день исследовал холмы, в которых укрывался очередной президентский гарнизон. Как умно рассредоточены войска. Всё сделано, чтобы не упустить возможность захвата власти после чрезвычайных событий. Власти не ДЛЯ людей, а НАД людьми. Забыли царьки-хорьки, чей хлеб ели. Решили даже после всемирного мора, ими же устроенного, не остаться в стороне от кормушки. А кормильцев заставить наполнять её силой оружия.
Местность слегка фонит радиацией, но лес уже пригоден к обитанию. Обнаружено три инфракрасных следа. Детальное изучение снимков подтвердило наличие вентиляционных колодцев. По информации разведки, этот бункер вмещает более пяти тысяч бойцов. Много бронетехники, ракетное оружие и боевые вертолёты. Москва рядом. Отряд восстановления «государственной» власти. Паразиты до того обнаглели, что понятия государственной и личной собственности стали для них синонимами. Москва стала гигантским радиоактивным погостом. Но контроль над центром страны стратегически важен. Под землёй скрываются элитные войска. Как с ними быть? Вступить в переговоры, стоит на своём пацифист Соломонов. Разнести в прах, требует Ник Шепард. Не с кем разговаривать, генерал Васильев вам всё сказал. Русские командиры умеют выполнять полученные приказы и хранить верность присяге. Это достойно уважения при всех недостатках системы, бросившей их на произвол судьбы. Решаем всё-таки прозондировать почву. «Сокол» нагружается аппаратурой. В путь.
Высоко в небе ситуацию отслеживают приборы беспилотной машины. Мы с Хуаном уже привыкли играть роль живца в этой невесёлой рыбалке. Демонстративно барражируем над опасными холмами. Служба под ними налажена достойно. Включается радар. Живы, касатики!
— Военный бункер президентского резерва. Я – самолёт Ковчега. У меня мирные намерения. Прошу на связь.
На всякий случай, удаляюсь на десяток километров, Хуан держит картинку, посты излучателей в боевой готовности.
— На связи генерал армии Карцев.
— Переключаю вас на коммандера Соломонова.
— Генерал, я обрисую ситуацию. Вы не можете не знать о существовании Ковчега и его союзников. Вам известна обстановка на планете и наша политика. Президент и правительство страны погибли во время катаклизма. Один из помощников пытался узурпировать власть, недавно он осуждён и повешен решением жителей колонии на Алтае. Гарнизон резерва на Таймыре предпринял попытку ядерной атаки на Ковчег и был уничтожен. База на Новой Земле исчерпала ресурсы и была захвачена, её личный состав присоединился к русской колонии выживших сограждан. Осталось ваше подразделение и ещё один бункер, до которого пока не дошли наши руки. Мы не агрессоры, нам от вас ничего не надо, кроме мирного договора, а ещё лучше – вступления в Союз независимых колоний. Выходите на поверхность, обустраивайте поселение, начинайте жить по-человечески. Дайте нормальную жизнь вашим бойцам, они её честно заслужили. В окрестностях мы обнаружили несколько лагерей спасшихся людей, они с удовольствием присоединятся к вам. Мы все с готовностью поможем в любых вопросах. Людей осталось очень мало, генерал. Воины должны защищать их в беде, а не добивать несчастных. Время тех, кто привёл нас к сегодняшним реалиям, закончилось. Самоубийство – не лучший вариант закончить жизнь с чувством выполненного долга. Вы и ваши люди выстояли в нечеловеческих обстоятельствах, и заслуживаете лучшей участи. Повторяю, мы не ставим никаких условий. Вы не опасны для нас, и даже при вашем отказе мы оставим вас в покое. Выходите, осмотритесь, мы предоставим всю имеющуюся информацию о событиях на планете. Не торопитесь с выводами. Вы выполнили приказ. Отменить его некому. Примите самое ответственное решение в вашей жизни.
— Мы обсуждали эту тему, господин Соломонов. Нам нужны доказательства.
— Самолёт разведки несёт на борту контейнер с материалами наших исследований и кадры космической съёмки планеты. Сейчас он выгрузит их у северного вентиляционного колодца вашей базы.
— Вместе с ядерным зарядом? Как он сядет в лесу? Все спутники уничтожены, это я знаю точно.
— Давайте в обратном порядке. В космос запущены четыре орбитальных и один геостационарный спутник Ковчега. Его азимут… Проверьте на частоте… Там идёт трансляция телеканала Союз. Посадка самолёта – наша забота. Сбивать его нет смысла, у нас нет ядерного оружия. Мы имеем кое-что более эффективное, с мгновенной доставкой адресату.
— Готовы принять материалы. Зелёная ракета.
— Чиф, доставить посылку!
— Принято.
— Нам нужно время.
— Двух суток будет достаточно?
— Добро, до связи.
— До связи.
Видно, я тоже становлюсь мизантропом. Поэтому передаю управление Хуану. Он удерживает аппарат над верхушками деревьев, а я, рискуя сверзиться вниз, на лине спускаю контейнер в руки двух бойцов, появившихся из-под земли. Вперёд и вверх! Не обстреляли – и на том спасибо.
— Ковчег, я Чиф. Посылку доставил.
— Принято. На точку.
— Конец связи.
Два дня я свободен. Улетаем на Ковчег, там есть, чем заняться. Господи, как хочется, чтобы получилось! Как я устал от стрельбы, крови и непонимания.
— Отец Фёдор, посвятите эти дни молитве. Бросьте всё, наши мирские заботы не стоят жизней, висящих на кончике их языка.
— Ты прав, Фёдор. Наша суета не стоит и одной человеческой жизни.
Только любимая работа спасает от сомнений и тяжёлых мыслей. «Америка» на ходовых испытаниях. Мелкие недоделки и ошибки устраняем на плаву. Сорок восемь узлов! Ваня с Гансом и Яном сквозь рёв воды орут какую-то похабную пиратскую песню. Курсанты подхватывают. Наберут детей на флот… Но они это сделали! Алексей Иванович Торопов счастливо улыбается. Без него опять не обошлись. Он уже перевёл электростанцию «Шельде» на лучи Тесла. На очереди – «Пиранья». Если получится, а в этом нет сомнений, то Морис Эдда заткнёт за пояс любой атомоход. В известном гроте начато строительство второй очереди электростанции. Промышленность и флоты требуют! Армия – на очереди. На Ковчеге высадился трудовой десант союзников. Восемь сотен молодых специалистов вливаются в дружные ряды монтажников, строителей и создателей новой техники. Стало тесновато, но Юрген Ив знает, как решать проблемы. Он так вышколил помощников – всё делается по высшему разряду. Но пора вылетать.
Бескрайние российские леса. Прогалины погибших сёл и городов зарастают молодой порослью. Поселяйся, приложи труд – и живи счастливо. Чего-чего, а места теперь хватает. На большой открытой площадке – ряды боевой техники, палатки, дымят полевые кухни. Сразу видна военная организация. Смущают стволы зениток, сопровождающие «Сокол», но я уже не боюсь. Такой демонстрацией врага не встречают.
— Мы приняли решение. У вас слишком красноречивые аргументы. Мы готовы к переговорам о вступлении в Союз.
Спутники передали нам сведения о приготовлениях ещё вчера. Поэтому место Хуана занимает Макс, а в багажном отсеке – Иван Иванович и Вадим Лебедев. Невелики баре, сказал голова Пижмы, ради святого дела потерпим. Проверю, как летает эта птичка, сказал мой друг. И даже, по секрету, попросил немного порулить: я же тебе на судне разрешал. Но вопли за спиной заставили меня отобрать штурвал у этого медведя.
Подтянутые солдаты принимают караул у «Сокола». Джип доставляет нас в командирскую палатку. На пути следования – сотни возбуждённых, заинтересованных глаз. Да, многое зависит от командира. Это не чумной барак на Новой Земле. Бледные, но бодрые солдаты, стройные офицеры, ухоженная техника. Всё на своих местах. Расчищенные дорожки на выпавшем вчера снегу. Генерал армии Карцев и его штаб встречают нас у палатки, приглашают к столу переговоров.
Приятно иметь дело с думающими людьми. Вот не было бы на Алтае этого плюгавого выродка – и с генералом Васильевым можно было бы договориться. Коллеги охарактеризовали его с положительной стороны. Но прошлого не вернёшь. И мы строим планы на будущее. Новая Россия уже приступила к их воплощению. Вертолёты везут робинзонов, обнаруженных в окрестностях нашим беспилотником. Бойцы разбирают развалины, готовят лётное поле. Самолёты союзников сбрасывают гуманитарный десант и технику. Приземляются Петро и Андрей, а как же без связи? Хуан сразу направляется к «Соколу», сиротливо стоящему под стражей русских бойцов. Но, когда из парашюта выпутали электромеханика Торопова, я сел на свежий снежок.
— Алексей Иванович, сколько вам лет?!
— Все мои. Всю жизнь мечтал прыгнуть с парашютом. Красота! Приёмник лучей Тесла будем монтировать. Надо беречь природу, ей и так досталось. Мы пойдём путём чистой энергетики.
Видно, эпидемия молодости, зародившаяся в Ковчеге, поразила не только нашего ветерана. Я по себе замечаю, что даже мой голос стал звонче, взгляд веселее. Или это от счастья?
Генерал попросил слова:
— У нас есть точные сведения о президентском бункере в тайном тоннеле Московского метро. Он содержит крупные склады снабжения. Кроме того, в метро были организованы большие убежища для гражданских лиц. О них мы знаем мало, но есть вероятность, что под землёй могут находиться тысячи. Выжить им было значительно труднее, но оставлять на гибель тех, кого ещё можно спасти, мы не имеем права. В самом городе находиться можно только в защитном снаряжении, бомбили его нещадно. Однако, возле аэродрома в Жуковском есть специальный тоннель к официальным линиям метро. Мне была предоставлена карта его неофициальной части. Не вся, конечно, но в пределах поставленных подразделению задач. Наши разведчики были доставлены вертолётом в Жуковское и доложили про обнаружение тоннеля. Одна из взлётных полос аэродрома подлежит ремонту, но у нас недостаточно цемента. Сейчас ведётся разведка трассы. Транспортная колонна, ремонтный батальон и два батальона бойцов завтра отправляются на марш. Мы наслышаны, что подразделение Вадима Лебедева имеет боевой опыт в подземельях, а отряд мистера Шепарда – специалистов по вскрытию помещений. Мы бы с удовольствием включили их в поисковую команду. Потребуются медикаменты и врачи, наши запасы ограничены. Мы имеем шесть вертолётов, но их может быть недостаточно для эвакуации гражданских лиц с зараженной территории. Для оперативной связи и срочных перебросок я попросил бы господина Солнцева применить его чудесный аппарат. В качестве компенсации за участие в операции, мы готовы поделиться всеми полезными находками. Я закончил доклад.
Люблю военных. Они не привыкли раскачиваться, ведь любое промедление может кому-то стоить жизни. Через день аэродром Жуковского вспоминал свои лучшие деньки. Гудели моторы лайнеров и вертолётов, сновала ремонтная техника и сотни людей. Четыре сотни бойцов уходили под землю, ещё сотня следовала за ними, обеспечивая охрану узловых переходов и эстафетную передачу предполагаемых обитателей метро на поверхность.
Операция была непростой и заняла больше месяца. Под Москвой раскинулся другой, малоизвестный город. Боюсь, никто никогда не держал в руках его подробный план. Тайн и сюрпризов там было не на один десяток романов. Были завалы и затопления, горы трупов и стаи крыс, радиоактивные и химические гиблые места. Самое плохое – этот город был разделён на зоны влияния разными и непримиримыми группами людей. Их там оказались десятки тысяч. В большинстве своём – простые обыватели. Одиночки в таких условиях не выживают. А в коллективе должен быть лидер. Как водится, далеко не всегда слово «лидер» обозначает «хороший человек». А если ресурсы ограничены, а этими словами слишком мягко выражается реальность подземной жизни, то борьба за выживание превращается в такое, чему и слов не подобрать. На усмирение всех мародёрских банд и кланов у нас не было ни сил, ни времени, ни желания. Задача была поставлена так: вывести максимум женщин и детей. Мужчин, за которых могли поручиться две женщины. Специалистов и лидеров, обеспечивающих жизнедеятельность людей в этих страшных условиях. Мародёров и насильников отстреливали, как бешеных собак. Бандитские норы выжигали напалмом. Главарей банд сбрасывали в крысиные ямы. Теряли бойцов. Под землю ушёл ещё один батальон генерала. С Прибежища Вадим вызвал дополнительную сотню спецназа. Прилетела рота с Урала. Двести человек с Республики. Сотня украинцев. Две сотни альпийцев. Страшные вещи творились под разрушенной столицей. Только благодаря секретной карте генерала был найден безопасный тоннель к складам. Он был оборудован узкоколейкой. Экстренно вызванные с Ковчега специалисты смонтировали приёмники лучей Тесла и наладили движение вагонеток. Несколько раз они подвергались нападениям доморощенных партизан. Многие тогда возблагодарили мистера Шепарда за потраченное на боевую подготовку время.
Наземный транспорт занимался перевозкой трофеев. Тридцать шесть вертолётов союзников круглосуточно отвозили людей в огромный палаточный лагерь, разбитый рядом с расположением смоленского гарнизона. Туда прибыли двадцать восемь медиков и более двух тысяч добровольцев со всех колоний. Без работы они не сидели. Истощение, запущенные раны, нервный кризис, сердечные болезни, апатия – только начало бесконечного списка болезней поступающих пациентов. Солдаты построили грунтовую полосу для приёма лёгких самолётов, и десяток авиеток включились в бесконечную карусель. Даже Петрович привёз на «Руслане» свою Цессну. Когда выдавалась минута, Хуан садился в левое кресло «Сокола» и включался в этот поток. Я думал, мы уже всё повидали. Глубокое заблуждение.
Мы с Хуаном стрелой летали над всей нашей Ойкуменой. Доставили медицинское оборудование с Алтая. Приёмник лучей Тесла с Ковчега. Троих обладателей редкой группы крови с Республики. Дистанционные взрыватели с Бреста. Семейство Ворона для наведения порядка на складах. Двоих тяжелораненых бойцов в реанимацию Новой Украины. Реанимационное оборудование с Новой Швейцарии. Подбили неизвестный бронетранспортёр, промышлявший на лесной дороге за отставшим транспортом. Подобрали почти в центре Москвы потерявшую группу пару бойцов. Не считая других поручений командования. Считать было некогда.
Постепенно поток беженцев таял. Солдаты сделали всё, что могли. Всем помочь не смог бы никто. В бесконечных лабиринтах, удерживаемые бандитами, потерявшиеся или бессильные люди имели мало надежды. На узловых станциях метро оставлялись надписи и указатели, ведущие в Жуковское. На выходе из тоннеля дежурил батальон прикрытия с огнемётами и бронетехникой. Но переходы заблокировали подземные бандиты. Пришёл тот день, когда нужно было сказать: всё. Ибо всему есть конец. Тоннель был взорван.
Госпиталь на шестнадцать тысяч пациентов – так выглядел палаточный городок спасённых. Добровольцы Союза и бойцы генерала трудились изо всех сил, чтобы поставить их на ноги. Со всего Союза шли борта с провизией, медикаментами, одеждой и предметами быта. Электрообогреватели из запасов Ковчега и лучи Тесла грели палатки. Прибыли две тысячи молодых людей всех национальностей – строить город. Юрген Ив прислал своих лучших специалистов. Процесс, вначале похожий на горный обвал, потихоньку принимал приемлемый темп. Людской муравейник становился упорядоченным и управляемым. Генерал армии Карцев лишний раз доказал, что высокой должности он достиг заслуженно. Всё здесь подчинялось ему и его штабу, дополненному ведущими специалистами гражданских служб. Любые проблемы, вопросы любой сложности решались мгновенно. О неисполнении приказов не могло быть и речи. Исполнители наделялись властью, порой чрезвычайной. Нерадивые получали такие взыскания, что очень быстро исчезли, как класс. Только так. Это война. Война ЗА людей.
Над Ковчегом повисли облака, падал лёгкий снежок. Вторая годовщина трагедии. Город притих, только из храма отца Фёдора доносилось печальное пение. Здание строилось по особому проекту. Уважая все вероисповедания, никому не отдавая предпочтение. Думаю, какой-нибудь православный архиерей крепко взгрел бы вольнодумца-лётчика, увидев такой храм. Зато каждый пришедший мог найти здесь свою икону или другую святыню, а заодно и облегчить душу молитвой или беседой со священником. Невзирая на страшную занятость с курсантами и боевую работу, тот всегда находил время для любого человека. Крестины наших детей он провёл, словно боевой инструктаж. Для него не было разницы, кто из нас протестант, православный или лютеранин. Даже атеист затесался.
— В единого Бога веруем, дети мои. Нарекаю раба Божьего…
Нашего сына мы с Евой решили назвать Дмитрием. Максим с Мари избрали имя Юрий. Петя уступил Джейн, и наполовину украинская девочка получила имя Элизабет. Ваня с Алиной нарекли первенца Джузеппе. Джейн была очень польщена нашим предложением стать крёстной родительницей Дмитрию вместе с Ником Шепардом. Ева очень рада, она хранила к нашим кумовьям трепетное и сердечное отношение.
— Фэд. Не знаю, как начать разговор. Многие сочли бы это кликушеством или дурной приметой. Но, во имя всех наших детей… — в его взгляде страдание и какая-то детская тоска. Нет ничего более мучительного для меня — видеть такие глаза друга. Он счастлив в новой семье, безумно любит малыша Юру. Но боль по первенцу не притупились. Даже всемогущее время не может унять эту боль.
— Брат, не надо слов. Я только ждал, когда ты сам предложишь. Согласен.
Долго молчим, обнявшись. Одним крёстником у меня, атеиста, стало больше.
Теперь мы часто виделись с друзьями, прогуливаясь с колясками. Вернее, наши жёны. Мы же встречались в штабах, на кораблях или в тренировочных воздушных боях. Когда мне было недосуг, под пресс летающего священника попадал Хуан. Старый забияка гонял его по небу до седьмого пота:
— Не успокоюсь, пока ты меня не одолеешь на такой машине. Ты должен летать лучше, чем твой престарелый командир. Кто его выручит в сражении?
Хуану довольно часто приходилось вылетать на эвакуацию скитальцев. Уже два беспилотных аппарата неделями прочёсывали обширные территории. На «Чайке» или «Соколе» — в зависимости от расстояния – парень за полтора месяца доставил в Ковчег сорок восемь человек. С ними работали разведчики мистера Шепарда, и лишь после длительной проверки люди вливались в наше общество. Сбоев пока не было, но и лишнего первое время им старались не показывать.
Боевой аппарат на плазменной тяге уже строился в подвалах университета и цехах заводов союзников. Без кооперации такие проекты осуществить одному Ковчегу не по силам. Когда этот монстр появится в небе, аэродинамическую боевую авиацию можно с чистой совестью списывать в утиль. Джон в мое отсутствие с тяжким вздохом садился в правое кресло «Сокола» и брал у Хуана уроки вождения. К помощнику у отца Фёдора не было никакого милосердия. И только зависть товарищей к оказанной чести быть вторым у самого Монаха удерживала парня от дезертирства. Молодые пилоты подружились семьями.
Мы набирались сил. По случаю рождения ребёнка Джейн временно отошла от дел. Назначенный стармехом на «Европу» немец Томас Уде справлялся хорошо, но первое время нуждался в некоторой опеке. Мне пришлось взять шефство над группой будущих коллег в университете. Надо же отдать долг флоту, если самого унесло в небо. Вместе с курсантами и экипажем Вани Грозового мы приступили к переоборудованию «Америки» на электрическое движение. Катер не был рассчитан на длительное плавание, и постоянные пополнения запасов топлива стали проклятием для экипажа. Кроме того, лучи Тесла освобождали приличный вес и объём, дефицитные на маленьком корабле. Сара требовала внимания. С появлением младенца, у Евы стало меньше времени на воспитание дочки. Приходилось отдуваться мне. А хитрый подросток желал от меня одного – летать. Сначала я просто отдыхал, катаясь с ней на «Чайке». Но этот чертёнок подружился с дядей Фёдором, а тот кое-что ей показал в воздухе. И вместо отдыха я получил комплекс пилотажа юного истребителя. Когда-нибудь я не выдержу, я его так раздолбаю! В общем, отдых удался.
Я встретил Ника рано утром на «Европе». Он изучал крупномасштабную карту Новой Земли.
— Мистер Шепард, мы там столько шуму наделали, что ещё можно искать в этих краях?
— Приборы зафиксировали надувную лодку в районе нашей базы. Мне доложили разведчики. Три человека в военно-морской форме России. Я уже говорил вам, что президентский резерв имеет приказ не вступать не то, что в конфликт, но даже в контакт. Их бункер – на восточной части острова, в шестидесяти милях от нашего. Они – самый ближний к нам противник. Лодка до сих пор там. Возможно, у них проблемы с припасами. Два года под землёй – большой срок.
— А давайте я слетаю на «Соколе». Привезу вам «языка». За три часа обернусь!
— Я не могу привыкнуть к таким скоростям. Почему бы и нет?
— Идём к командиру.
Через час мы с Хуаном взлетаем. Ещё через час я ухожу в скалы Новой Земли и между ними крадусь к бункеру. Три фигуры кирками долбят камни в районе люка. Расслабились воины. Автоматы оставили в лодке. Заметили нас, когда самолёт завис над их судёнышком, ощетинившись пушкой. Открываю фонарь, привстаю:
— Бог в помощь, бойцы! Давайте по-хорошему. Всё железное медленно складываете на землю, руки поднимаете. И я не стреляю. Эта пушка отрывает ноги одним выстрелом. До самой шеи.
Ребята толковые. Двое. Третий дёргается рукой к ремню. Мой автомат коротко сказал: так-так-так. Нельзя так. Ещё один грех на моей душе.
— На колени! Руки за голову! Кто такие?
— Матросы. С базы. Нас послали продуктов поискать. Сказали, бункер тут.
— Сколько людей на базе?
— Четыреста два. Уже четыреста один.
— Вооружение?
— Три вертолёта и малый десантный корабль, но он законсервирован. Две установки «Град». Десять пулемётов, автоматы, гранаты. Не убивайте!
Быстро обыскиваю. По паре рожков к автоматам, ножи. У убитого – пистолет. Старший лейтенант. Солдатские книжки. Вещмешок с консервами. Не густо. Сбрасывают тело товарища в воду, отталкивают лодку от берега. В наручниках им будет неудобно, но потерпят. Лезут в багажник самолёта.
Приземляюсь прямо на причал. Выгружаемся, и Хуан уводит машину на базу.
— Мистер Фэд! Вы волшебник!
— Волшебник живёт в подвале большого здания возле парка. Его фамилия – Леви.
— Полностью разделяю ваше мнение.
На причале пленники очумело озираются.
— Моряки. Есть шанс для спасения. Вы рассказываете всё нам с этим дядей, потом вас проверят, как следует, и вы можете начать новую жизнь. Поверьте на слово, сегодня вам выпала удача. На Земле больше нет такого места, как здесь. А пока пойдём обедать.
В столовой команды Виктор Иванович угощает нас борщом с чесночными пампушками, биточками с картофелем и свежим салатом. На ферме работает большая теплица. Ребята аж вспотели, жадно поглощая зелень. Кок приносит ещё. Удаляется, утирая слезу.
— Да мы и не знаем ничего такого. Уже на дембель собирались, а тут как грохнет. Офицеры сказали, что планете – кирдык. Будем ждать команды Президента, такая диспозиция. Два года мурыжат одно и то же. Сами пьянствуют, потом до одури муштруют. Первый раз нормально на воздух попали. От консервов уже цинга, а доктор не прокисает. Нас было четыреста девяносто шесть. Двадцать трое покончили с собой. Двое в поножовщине. Остальные по болезням. Половина команды еле ноги переставляет. Полсотни лежачих. Ад.
Заботится родина о своих героях!
— Президент погиб в тот день. А его помощника рабочие недавно повесили на Алтае. Вашим командирам команды ждать неоткуда. Надо вытаскивать ребят. Как туда можно проникнуть? Служивые обычно все лазейки знают.
— Через вытяжной вентилятор. Туда с курилки можно попасть по кожуху. Ночью все офицеры перепиваются, вахта отключает вентилятор. Он огромный, можно пролезть между лопастями. Ходим воздухом дышать, летом мох кушали.
Эсминец «Быстрый» даёт тридцать шесть узлов. «Европа» слегка отстаёт. Через четыре дня – рандеву в соседней с бункером бухте. Пленные дали подробный план подземелья. Один из них, Вася Зайцев, вызвался в проводники. Десант затаился у замаскированного вентилятора. В первых рядах – русскоязычные бойцы с «Европы», Ваня Грозный и Вадим Лебедев. Ночь. Вентилятор остановился, вскоре появляется первая фигура.
— Коля, привет. Это я, Заяц.
— Ты откуда взялся?
— Привёл спасателей. Не шуми. Тут такое дело – чтобы офицеры стрельбу не начали.
Не вышло без стрельбы. В коридоре, разделяющем помещения рядового и офицерского состава, находился туалет. В момент проникновения десанта мочевой пузырь позвал кого-то из командиров в поход. Надо отдать должное подготовке подземного гарнизона. Невзирая на выпитое, офицер поднял тревогу и даже стрельбу. Нырнул в дверь и запер мощный засов. Пока готовили подрыв, офицерский корпус приготовился к последнему бою. К сожалению, так для них и случилось. Гранаты и огнемёты, проверенные в боях, не оставили шансов. Безоружных и ослабевших рядовых взяли голыми руками.
Под землёй стоял почти новенький корабль. Флотилия Ковчега в нём не нуждалась, а вот Иван Иванович Костров давно мечтал получить выход в море по родимой Пижме. Прибежище разжилось собственными вертолётами. Наши специалисты с помощью освобождённых и подкормленных матросов за несколько дней привели судно в мореходное состояние. Пятнадцать человек были совсем больны, но не согласились на лечение в госпитале Ковчега. Фрэнк Стоун, загрузив аптеку, взялся сопровождать их до Пижмы с условием, что я подберу его на «Соколе». В числе спасённых на Азорских островах, были русские морские офицеры. Четверо из них решили продолжить службу на этом корабле. Как-никак, а на родину тянуло. Двести шестьдесят восемь женихов своим ходом отправились к русским красавицам. Только Вася Зайцев попросил оставить его на «Европе». Видно, понравились салаты Виктора Ивановича. Что-то у нас подозрительно быстро растёт коллекция законсервированных подземелий.
Вся Пижма вышла встречать свой морской флот на берег реки. Самолётик Петровича качнул крыльями над излучиной. Слегка посвежевшие моряки-сидельцы растерянно сходили на незнакомый берег. Некоторых вели под локотки. Но каждого подхватывали заботливые руки, уводили по домам.
— Не давайте им спиртного первое время. Иван Иванович, вы проследите. Объясните женщинам. Погубят ребят. Они Солнца два года не видели.
— Уже сделано, Ильич. Бабы у нас понятливые. Добрые бабы.
Да, добра русская женщина. Это невозможно описать, это надо видеть. Хуан только сказал: Чиф, я счастлив, что породнился с этими людьми.
«Сокол» стал легендой Ковчега, не успев совершить настоящий подвиг. Прокатиться на нём мечтал и стар, и млад. Фантастические формы и его лётные характеристики не могли оставить равнодушным даже серьёзного доктора Стоуна. В благодарность за многочисленные услуги моему экипажу, я решил исполнить его заветные желания:
— Док, пристегнитесь покрепче и командуйте. К вашим услугам высший пилотаж, стратосфера и сверхзвук. У меня есть запасной час для прогулки и небо для вас.
— Я хочу увидеть эту планету с такой высоты, чтобы скрылись её страшные раны.
— Наденьте маску. Вот так. Правильно.
И мы устремились вперёд и вверх со всей возможной скоростью. Небо над головой стало почти чёрным. Планета удалялась в дымке, округлялась. Казалось, оттолкнись – и она насовсем уплывёт в глубины Вселенной. Я наслаждался удивительными чувствами, нахлынувшими в этой волшебной вышине. Взглянул на Фрэнка. Он утирал слёзы.
— Когда мы умрём, Фэд, мы поднимемся ещё выше и встретим там тех, кого любили. Я хочу в это верить.
— Я тоже, Фрэнк.
— Спасибо вам. За два года я впервые смог заплакать. Знаете…
— Знаю.
В лесах под Смоленском шла воздушная разведка. Новый беспилотник второй день исследовал холмы, в которых укрывался очередной президентский гарнизон. Как умно рассредоточены войска. Всё сделано, чтобы не упустить возможность захвата власти после чрезвычайных событий. Власти не ДЛЯ людей, а НАД людьми. Забыли царьки-хорьки, чей хлеб ели. Решили даже после всемирного мора, ими же устроенного, не остаться в стороне от кормушки. А кормильцев заставить наполнять её силой оружия.
Местность слегка фонит радиацией, но лес уже пригоден к обитанию. Обнаружено три инфракрасных следа. Детальное изучение снимков подтвердило наличие вентиляционных колодцев. По информации разведки, этот бункер вмещает более пяти тысяч бойцов. Много бронетехники, ракетное оружие и боевые вертолёты. Москва рядом. Отряд восстановления «государственной» власти. Паразиты до того обнаглели, что понятия государственной и личной собственности стали для них синонимами. Москва стала гигантским радиоактивным погостом. Но контроль над центром страны стратегически важен. Под землёй скрываются элитные войска. Как с ними быть? Вступить в переговоры, стоит на своём пацифист Соломонов. Разнести в прах, требует Ник Шепард. Не с кем разговаривать, генерал Васильев вам всё сказал. Русские командиры умеют выполнять полученные приказы и хранить верность присяге. Это достойно уважения при всех недостатках системы, бросившей их на произвол судьбы. Решаем всё-таки прозондировать почву. «Сокол» нагружается аппаратурой. В путь.
Высоко в небе ситуацию отслеживают приборы беспилотной машины. Мы с Хуаном уже привыкли играть роль живца в этой невесёлой рыбалке. Демонстративно барражируем над опасными холмами. Служба под ними налажена достойно. Включается радар. Живы, касатики!
— Военный бункер президентского резерва. Я – самолёт Ковчега. У меня мирные намерения. Прошу на связь.
На всякий случай, удаляюсь на десяток километров, Хуан держит картинку, посты излучателей в боевой готовности.
— На связи генерал армии Карцев.
— Переключаю вас на коммандера Соломонова.
— Генерал, я обрисую ситуацию. Вы не можете не знать о существовании Ковчега и его союзников. Вам известна обстановка на планете и наша политика. Президент и правительство страны погибли во время катаклизма. Один из помощников пытался узурпировать власть, недавно он осуждён и повешен решением жителей колонии на Алтае. Гарнизон резерва на Таймыре предпринял попытку ядерной атаки на Ковчег и был уничтожен. База на Новой Земле исчерпала ресурсы и была захвачена, её личный состав присоединился к русской колонии выживших сограждан. Осталось ваше подразделение и ещё один бункер, до которого пока не дошли наши руки. Мы не агрессоры, нам от вас ничего не надо, кроме мирного договора, а ещё лучше – вступления в Союз независимых колоний. Выходите на поверхность, обустраивайте поселение, начинайте жить по-человечески. Дайте нормальную жизнь вашим бойцам, они её честно заслужили. В окрестностях мы обнаружили несколько лагерей спасшихся людей, они с удовольствием присоединятся к вам. Мы все с готовностью поможем в любых вопросах. Людей осталось очень мало, генерал. Воины должны защищать их в беде, а не добивать несчастных. Время тех, кто привёл нас к сегодняшним реалиям, закончилось. Самоубийство – не лучший вариант закончить жизнь с чувством выполненного долга. Вы и ваши люди выстояли в нечеловеческих обстоятельствах, и заслуживаете лучшей участи. Повторяю, мы не ставим никаких условий. Вы не опасны для нас, и даже при вашем отказе мы оставим вас в покое. Выходите, осмотритесь, мы предоставим всю имеющуюся информацию о событиях на планете. Не торопитесь с выводами. Вы выполнили приказ. Отменить его некому. Примите самое ответственное решение в вашей жизни.
— Мы обсуждали эту тему, господин Соломонов. Нам нужны доказательства.
— Самолёт разведки несёт на борту контейнер с материалами наших исследований и кадры космической съёмки планеты. Сейчас он выгрузит их у северного вентиляционного колодца вашей базы.
— Вместе с ядерным зарядом? Как он сядет в лесу? Все спутники уничтожены, это я знаю точно.
— Давайте в обратном порядке. В космос запущены четыре орбитальных и один геостационарный спутник Ковчега. Его азимут… Проверьте на частоте… Там идёт трансляция телеканала Союз. Посадка самолёта – наша забота. Сбивать его нет смысла, у нас нет ядерного оружия. Мы имеем кое-что более эффективное, с мгновенной доставкой адресату.
— Готовы принять материалы. Зелёная ракета.
— Чиф, доставить посылку!
— Принято.
— Нам нужно время.
— Двух суток будет достаточно?
— Добро, до связи.
— До связи.
Видно, я тоже становлюсь мизантропом. Поэтому передаю управление Хуану. Он удерживает аппарат над верхушками деревьев, а я, рискуя сверзиться вниз, на лине спускаю контейнер в руки двух бойцов, появившихся из-под земли. Вперёд и вверх! Не обстреляли – и на том спасибо.
— Ковчег, я Чиф. Посылку доставил.
— Принято. На точку.
— Конец связи.
Два дня я свободен. Улетаем на Ковчег, там есть, чем заняться. Господи, как хочется, чтобы получилось! Как я устал от стрельбы, крови и непонимания.
— Отец Фёдор, посвятите эти дни молитве. Бросьте всё, наши мирские заботы не стоят жизней, висящих на кончике их языка.
— Ты прав, Фёдор. Наша суета не стоит и одной человеческой жизни.
Только любимая работа спасает от сомнений и тяжёлых мыслей. «Америка» на ходовых испытаниях. Мелкие недоделки и ошибки устраняем на плаву. Сорок восемь узлов! Ваня с Гансом и Яном сквозь рёв воды орут какую-то похабную пиратскую песню. Курсанты подхватывают. Наберут детей на флот… Но они это сделали! Алексей Иванович Торопов счастливо улыбается. Без него опять не обошлись. Он уже перевёл электростанцию «Шельде» на лучи Тесла. На очереди – «Пиранья». Если получится, а в этом нет сомнений, то Морис Эдда заткнёт за пояс любой атомоход. В известном гроте начато строительство второй очереди электростанции. Промышленность и флоты требуют! Армия – на очереди. На Ковчеге высадился трудовой десант союзников. Восемь сотен молодых специалистов вливаются в дружные ряды монтажников, строителей и создателей новой техники. Стало тесновато, но Юрген Ив знает, как решать проблемы. Он так вышколил помощников – всё делается по высшему разряду. Но пора вылетать.
Бескрайние российские леса. Прогалины погибших сёл и городов зарастают молодой порослью. Поселяйся, приложи труд – и живи счастливо. Чего-чего, а места теперь хватает. На большой открытой площадке – ряды боевой техники, палатки, дымят полевые кухни. Сразу видна военная организация. Смущают стволы зениток, сопровождающие «Сокол», но я уже не боюсь. Такой демонстрацией врага не встречают.
— Мы приняли решение. У вас слишком красноречивые аргументы. Мы готовы к переговорам о вступлении в Союз.
Спутники передали нам сведения о приготовлениях ещё вчера. Поэтому место Хуана занимает Макс, а в багажном отсеке – Иван Иванович и Вадим Лебедев. Невелики баре, сказал голова Пижмы, ради святого дела потерпим. Проверю, как летает эта птичка, сказал мой друг. И даже, по секрету, попросил немного порулить: я же тебе на судне разрешал. Но вопли за спиной заставили меня отобрать штурвал у этого медведя.
Подтянутые солдаты принимают караул у «Сокола». Джип доставляет нас в командирскую палатку. На пути следования – сотни возбуждённых, заинтересованных глаз. Да, многое зависит от командира. Это не чумной барак на Новой Земле. Бледные, но бодрые солдаты, стройные офицеры, ухоженная техника. Всё на своих местах. Расчищенные дорожки на выпавшем вчера снегу. Генерал армии Карцев и его штаб встречают нас у палатки, приглашают к столу переговоров.
Приятно иметь дело с думающими людьми. Вот не было бы на Алтае этого плюгавого выродка – и с генералом Васильевым можно было бы договориться. Коллеги охарактеризовали его с положительной стороны. Но прошлого не вернёшь. И мы строим планы на будущее. Новая Россия уже приступила к их воплощению. Вертолёты везут робинзонов, обнаруженных в окрестностях нашим беспилотником. Бойцы разбирают развалины, готовят лётное поле. Самолёты союзников сбрасывают гуманитарный десант и технику. Приземляются Петро и Андрей, а как же без связи? Хуан сразу направляется к «Соколу», сиротливо стоящему под стражей русских бойцов. Но, когда из парашюта выпутали электромеханика Торопова, я сел на свежий снежок.
— Алексей Иванович, сколько вам лет?!
— Все мои. Всю жизнь мечтал прыгнуть с парашютом. Красота! Приёмник лучей Тесла будем монтировать. Надо беречь природу, ей и так досталось. Мы пойдём путём чистой энергетики.
Видно, эпидемия молодости, зародившаяся в Ковчеге, поразила не только нашего ветерана. Я по себе замечаю, что даже мой голос стал звонче, взгляд веселее. Или это от счастья?
Генерал попросил слова:
— У нас есть точные сведения о президентском бункере в тайном тоннеле Московского метро. Он содержит крупные склады снабжения. Кроме того, в метро были организованы большие убежища для гражданских лиц. О них мы знаем мало, но есть вероятность, что под землёй могут находиться тысячи. Выжить им было значительно труднее, но оставлять на гибель тех, кого ещё можно спасти, мы не имеем права. В самом городе находиться можно только в защитном снаряжении, бомбили его нещадно. Однако, возле аэродрома в Жуковском есть специальный тоннель к официальным линиям метро. Мне была предоставлена карта его неофициальной части. Не вся, конечно, но в пределах поставленных подразделению задач. Наши разведчики были доставлены вертолётом в Жуковское и доложили про обнаружение тоннеля. Одна из взлётных полос аэродрома подлежит ремонту, но у нас недостаточно цемента. Сейчас ведётся разведка трассы. Транспортная колонна, ремонтный батальон и два батальона бойцов завтра отправляются на марш. Мы наслышаны, что подразделение Вадима Лебедева имеет боевой опыт в подземельях, а отряд мистера Шепарда – специалистов по вскрытию помещений. Мы бы с удовольствием включили их в поисковую команду. Потребуются медикаменты и врачи, наши запасы ограничены. Мы имеем шесть вертолётов, но их может быть недостаточно для эвакуации гражданских лиц с зараженной территории. Для оперативной связи и срочных перебросок я попросил бы господина Солнцева применить его чудесный аппарат. В качестве компенсации за участие в операции, мы готовы поделиться всеми полезными находками. Я закончил доклад.
Люблю военных. Они не привыкли раскачиваться, ведь любое промедление может кому-то стоить жизни. Через день аэродром Жуковского вспоминал свои лучшие деньки. Гудели моторы лайнеров и вертолётов, сновала ремонтная техника и сотни людей. Четыре сотни бойцов уходили под землю, ещё сотня следовала за ними, обеспечивая охрану узловых переходов и эстафетную передачу предполагаемых обитателей метро на поверхность.
Операция была непростой и заняла больше месяца. Под Москвой раскинулся другой, малоизвестный город. Боюсь, никто никогда не держал в руках его подробный план. Тайн и сюрпризов там было не на один десяток романов. Были завалы и затопления, горы трупов и стаи крыс, радиоактивные и химические гиблые места. Самое плохое – этот город был разделён на зоны влияния разными и непримиримыми группами людей. Их там оказались десятки тысяч. В большинстве своём – простые обыватели. Одиночки в таких условиях не выживают. А в коллективе должен быть лидер. Как водится, далеко не всегда слово «лидер» обозначает «хороший человек». А если ресурсы ограничены, а этими словами слишком мягко выражается реальность подземной жизни, то борьба за выживание превращается в такое, чему и слов не подобрать. На усмирение всех мародёрских банд и кланов у нас не было ни сил, ни времени, ни желания. Задача была поставлена так: вывести максимум женщин и детей. Мужчин, за которых могли поручиться две женщины. Специалистов и лидеров, обеспечивающих жизнедеятельность людей в этих страшных условиях. Мародёров и насильников отстреливали, как бешеных собак. Бандитские норы выжигали напалмом. Главарей банд сбрасывали в крысиные ямы. Теряли бойцов. Под землю ушёл ещё один батальон генерала. С Прибежища Вадим вызвал дополнительную сотню спецназа. Прилетела рота с Урала. Двести человек с Республики. Сотня украинцев. Две сотни альпийцев. Страшные вещи творились под разрушенной столицей. Только благодаря секретной карте генерала был найден безопасный тоннель к складам. Он был оборудован узкоколейкой. Экстренно вызванные с Ковчега специалисты смонтировали приёмники лучей Тесла и наладили движение вагонеток. Несколько раз они подвергались нападениям доморощенных партизан. Многие тогда возблагодарили мистера Шепарда за потраченное на боевую подготовку время.
Наземный транспорт занимался перевозкой трофеев. Тридцать шесть вертолётов союзников круглосуточно отвозили людей в огромный палаточный лагерь, разбитый рядом с расположением смоленского гарнизона. Туда прибыли двадцать восемь медиков и более двух тысяч добровольцев со всех колоний. Без работы они не сидели. Истощение, запущенные раны, нервный кризис, сердечные болезни, апатия – только начало бесконечного списка болезней поступающих пациентов. Солдаты построили грунтовую полосу для приёма лёгких самолётов, и десяток авиеток включились в бесконечную карусель. Даже Петрович привёз на «Руслане» свою Цессну. Когда выдавалась минута, Хуан садился в левое кресло «Сокола» и включался в этот поток. Я думал, мы уже всё повидали. Глубокое заблуждение.
Мы с Хуаном стрелой летали над всей нашей Ойкуменой. Доставили медицинское оборудование с Алтая. Приёмник лучей Тесла с Ковчега. Троих обладателей редкой группы крови с Республики. Дистанционные взрыватели с Бреста. Семейство Ворона для наведения порядка на складах. Двоих тяжелораненых бойцов в реанимацию Новой Украины. Реанимационное оборудование с Новой Швейцарии. Подбили неизвестный бронетранспортёр, промышлявший на лесной дороге за отставшим транспортом. Подобрали почти в центре Москвы потерявшую группу пару бойцов. Не считая других поручений командования. Считать было некогда.
Постепенно поток беженцев таял. Солдаты сделали всё, что могли. Всем помочь не смог бы никто. В бесконечных лабиринтах, удерживаемые бандитами, потерявшиеся или бессильные люди имели мало надежды. На узловых станциях метро оставлялись надписи и указатели, ведущие в Жуковское. На выходе из тоннеля дежурил батальон прикрытия с огнемётами и бронетехникой. Но переходы заблокировали подземные бандиты. Пришёл тот день, когда нужно было сказать: всё. Ибо всему есть конец. Тоннель был взорван.
Госпиталь на шестнадцать тысяч пациентов – так выглядел палаточный городок спасённых. Добровольцы Союза и бойцы генерала трудились изо всех сил, чтобы поставить их на ноги. Со всего Союза шли борта с провизией, медикаментами, одеждой и предметами быта. Электрообогреватели из запасов Ковчега и лучи Тесла грели палатки. Прибыли две тысячи молодых людей всех национальностей – строить город. Юрген Ив прислал своих лучших специалистов. Процесс, вначале похожий на горный обвал, потихоньку принимал приемлемый темп. Людской муравейник становился упорядоченным и управляемым. Генерал армии Карцев лишний раз доказал, что высокой должности он достиг заслуженно. Всё здесь подчинялось ему и его штабу, дополненному ведущими специалистами гражданских служб. Любые проблемы, вопросы любой сложности решались мгновенно. О неисполнении приказов не могло быть и речи. Исполнители наделялись властью, порой чрезвычайной. Нерадивые получали такие взыскания, что очень быстро исчезли, как класс. Только так. Это война. Война ЗА людей.
